». Тургеневу удалось в лице Базарова уловить и изобразить самое животрепещущее явление современной ему жизни, в которой никто еще не успел, как следует, разобраться.

Отцы и дети. Художественный фильм по роману И. С. Тургенева. 1958

Публицисты-консерваторы огульно осуждали всякое проявление «новой жизни», и потому c радостью в неудачнике Базарове увидели строгий суд Тургенева над прогрессивной молодежью и обрадовались этому суду.

Радикальная часть русской журналистики усмотрела в этом «суде» отступничество прогрессивного писателя от своих либеральных убеждений, переход в другой лагерь, – и стала (Антонович) забрасывать Тургенева злобными упреками, доказывая, что роман представляет собою пасквиль на молодое поколение идеализацию «отцов». Впрочем, из лагеря прогрессистов раздавались голоса, которые, игнорируя вопрос об отношении самого Тургенева к его герою, восхваляли Базарова, как совершенное воплощение «лучших сторон» 1860-х годов (Писарев).

Огромное большинство недавних почитателей Тургенева не приняло точки зрения Писарева, а усвоило взгляд Антоновича. Вот почему с этого романа начинается охлаждение в отношениях русского общества к недавнему своему любимцу. «Я замечал холодность, доходившую до негодования во многих мне близких и симпатичных людях, я получал поздравления, чуть не лобзания, от людей противного мне лагеря, от врагов», – говорит Тургенев в заметках по поводу «Отцов и детей».

Статья Д.И. Писарева «Базаров» была написана в 1862 году - всего лишь по прошествии трех лет с момента описываемых в романе событий. С первых же строк критик выражает восхищение даром Тургенева, отмечая присущую ему безукоризненность «художественной отделки», мягкую и наглядную прорисовку картин и героев, близость явлений современной действительности, делающие его одним из лучших людей своего поколения. По мнению Писарева, роман шевелит ум благодаря своей поразительной искренности, прочувствованности, непосредственности чувств.

Центральная фигура романа - Базаров - средоточие свойств нынешних молодых людей. Жизненные тяготы закалили его, сделав натурой сильной и цельной, подлинным эмпириком, доверяющим лишь личному опыту и ощущениям. Безусловно, он расчетлив, но столь же и искренен. Любые деяния таких натур - дурные и славные - проистекают лишь из этой искренности. Одновременно молодой врач сатанински самолюбив, что означает не самолюбование, а «полноту собой», т.е. небрежение мелочной суетой, мнением других и прочими «регуляторами». «Базаровщина», т.е. отрицание всего и вся, жизнь собственными желаниями и потребностями, - это истинная холера времени, которой надобно, однако, переболеть. Наш герой поражен этим недугом неспроста - в умственном отношении он существенно опережает прочих, а значит, так или иначе оказывает на них влияние. Кто-то восхищается Базаровым, кто-то его ненавидит, но не заметить его невозможно.

Цинизм, присущий Евгению, двойственен: это и внешняя развязность, и внутренняя грубость, проистекающие как из окружающей среды, так и из природных свойств натуры. Выросший в простой среде, переживший голод и нужду, он естественным образом сбросил с себя шелуху «вздора» - мечтательности, сантиментов, слезливости, пышнофразия. Тургенев, по мнению Писарева, вовсе не благоволит Базарову. Человек утонченный и изысканный, тот оскорбляется любыми проблесками цинизма… однако делает истинного циника главным героем произведения.

На ум приходит необходимость сравнения Базарова с его литературными предшественниками: Онегиным, Печориным, Рудиным и прочими. По сложившейся традиции, такие личности всегда были недовольны существующим порядком, выбивались из общей массы - а потому и столь привлекательны (сколь же драматичны). Критик отмечает, что в России любой думающий человек «немного Онегин, немного Печорин». Рудины и Бельтовы, в отличие от героев Пушкина и Лермонтова, жаждут приносить пользу, но не находят применения знаниям, силе, уму, лучшим устремлениям. Все они изжили себя, не переставая жить. В этот момент и явился Базаров - еще не новая, но уже и не старорежимная натура. Таким образом, заключает критик, у «Печориных есть воля без знания, у Рудиных - знанье без воли, у Базаровых есть и знанье и воля».

Прочие характеры «Отцов и детей» обрисованы весьма ярко и метко: Аркадий - слабый, мечтательный, нуждающийся в опеке, поверхностно увлекающийся; его отец - мягкий и чувствительный; дядя - «светский лев», «мини-Печорин», а возможно, и «мини-Базаров» (с поправкой на свое поколение). Он умен и обладает волей, ценит свой комфорт и «принсипы», а потому Базаров ему особенно антипатичен. Не испытывает симпатии к нему сам автор - впрочем, как и ко всем остальным своим персонажам - его не «удовлетворяют ни отцы, ни дети». Он лишь отмечает их смешные черты и промахи, не идеализируя героев. В этом, по мнению Писарева, состоит глубина опыта писателя. Самому ему Базаровым не быть, но он понял этот тип, прочувствовал его, не отказывает ему в «обаятельной силе» и принес ему дань уважения.

Личность Базарова замкнута в себе. Не встретив равной личности, он и не испытывает в том потребности, даже с родителями ему скучно и тяжело. Что уж говорить о всевозможной «сволочи» вроде Ситникова и Кукшиной!.. Тем не менее Одинцовой удается произвести на молодого человека впечатление: она равна ему, красива внешне и развита умственно. Увлекшись оболочкой и получая удовольствие от общения, он уже не может от него отказаться. Сцена объяснения положила конец так и не начавшимся отношениям, однако Базарову, как ни странно это при его характере, горько.

Аркадий, между тем, попадает в любовные сети и, несмотря на скоропалительность брака, счастлив. Базарову же суждено остаться скитальцем - бесприютным и необласканным. Причина тому - лишь в его характере: он не склонен к ограничениям, не желает подчиняться, не дает гарантий, жаждет добровольного и исключительного расположения. Между тем полюбить он может лишь умную женщину, а та на подобные отношения не согласится. Взаимные чувства, таким образом, для Евгения Васильича попросту невозможны.

Далее Писаревым рассматриваются аспекты отношений Базарова с прочими героями, в первую очередь - народом. Сердце мужиков «лежит» к нему, но воспринимается герой все же как чужак, «шут», не ведающий истинных их бед и чаяний.

Завершается роман смертью Базарова - столь же неожиданной, сколь и закономерной. Увы, судить о том, какое будущее ожидало бы героя, можно было бы лишь по достижении его поколением зрелого возраста, до которого Евгению дожить не суждено. Тем не менее из таких личностей вырастают великие деятели (при определенных условиях) - энергичные, волевые, люди жизни и дела. Увы, Тургенев не имеет возможности показать, как живет Базаров. Зато показывает, как тот умирает - и этого достаточно.

Критик считает, что умереть так, как Базаров, - уже подвиг, и это правда. Описание кончины героя становится лучшим эпизодом романа и едва ли не лучшим моментом всего творчества гениального автора. Умирая, Базаров не грустит, но презирает себя, бессильного перед случайностью, оставаясь нигилистом до последнего вздоха и - одновременно - храня светлое чувство к Одинцовой.

(АннаОдинцова )

В заключение Д.И. Писарев отмечает, что Тургенев, приступая к созданию образа Базарова, хотел, влекомый недобрым чувством, «разбить его в прах», сам же отдал ему должное уважение, сказав, что «дети» идут по ложному пути, одновременно возлагая на новое поколение надежды и веря в него. Автор любит своих героев, увлекается ими и дарует Базарову возможность испытать чувство любви - страстной и молодой, начинает симпатизировать своему творению, для которого оказываются невозможными ни счастье, ни деятельность.

Жить Базарову незачем - что ж, посмотрим на его смерть, являющую собой всю суть, весь смысл романа. Что же хотел сказать Тургенев этой безвременной, но ожидаемой смертью? Да, нынешнее поколение заблуждается, увлекается, но в нем есть сила и ум, которые выведут их на верный путь. И лишь за эту мысль автору можно быть признательными как «великому художнику и честному гражданину России».

Писарев признает: Базаровым плохо на свете, нет для них деятельности, любви, а потому жизнь скучна и бессмысленна. Что делать - довольствоваться ли таким существованием или умирать «красиво» - решать вам.

Н.Н. Страхов И.С. Тургенев. «Отцы и дети»

При появлении критики какого либо произведения все ждут от неё какого-нибудь урока или поучения. Такое требование как нельзя яснее обнаружилось при появлении нового романа Тургенева. К нему вдруг приступили с лихорадочными и настоятельными вопросами: кого он хвалит, кого осуждает, кто у него образец для подражания, кто предмет презрения и негодования? Какой это роман - прогрессивный или ретроградный?

И вот на эту тему поднялись бесчисленные толки. Дело дошло до мелочей, до самых тонких подробностей. Базаров пьет шампанское! Базаров играет в карты! Базаров небрежно одевается! Что это значит, спрашивают в недоумении. Должно это, или не должно? Каждый решил по-своему, но всякий считал необходимым вывести нравоучение и подписать его под загадочною баснею. Решения, однако же, вышли совершенно разные. Одни нашли, что "Отцы и дети" есть сатира на молодое поколение, что все симпатии автора на стороне отцов. Другие говорят, что осмеяны и опозорены в романе отцы, а молодое поколение, напротив, превознесено. Одни находят, что Базаров сам виноват в своих несчастных отношениях к людям, с которыми он встретился. Другие утверждают, что, напротив, эти люди виноваты в том, что Базарову так трудно жить на свете.

Таким образом, если свести все эти разноречивые мнения, то должно прийти к заключению, что в басне или вовсе нет нравоучения, или же что нравоучение не так легко найти, что оно находится совсем не там, где его ищут. Несмотря на то, роман читается с жадностью и возбуждает такой интерес, какого, смело можно сказать, не возбуждало еще ни одно произведение Тургенева. Вот любопытное явление, которое стоит полного внимания. Роман, по-видимому, явился не вовремя. Он как будто не соответствует потребностям общества. Он не дает ему того, чего оно ищет. А между тем он производит сильнейшее впечатление. Г. Тургенев, во всяком случае, может быть доволен. Его таинственная цель вполне достигнута. Но мы должны отдать себе отчет в смысле его произведения.

Если роман Тургенева повергает читателей в недоумение, то это происходит по очень простой причине: он приводит к сознанию то, что еще не было сознаваемо, и открывает то, что еще не было замечено. Главный герой романа есть Базаров. Он и составляет теперь яблоко раздора. Базаров есть лицо новое, которого резкие черты мы увидели в первый раз. Понятно, что мы задумываемся над ним. Если бы автор вывел нам опять помещиков прежнего времени или другие лица, давно уже нам знакомые, то конечно, он не подал бы нам никакого повода к изумлению, и все бы дивились разве только верности и мастерству его изображения. Но в настоящем случае дело имеет другой вид. Постоянно слышатся даже вопросы: да где же существуют Базаровы? Кто видел Базаровых? Кто из нас Базаров? Наконец, есть ли действительно такие люди, как Базаров?

Разумеется, лучшее доказательство действительности Базарова есть самый роман. Базаров в нем так верен самому себе, так щедро снабжен плотью и кровью, что назвать его сочиненным человеком нет никакой возможности. Но он не есть ходячий тип, всем знакомый и только схваченный художником и выставленный им "на всенародные очи. Базаров, во всяком случае, есть лицо созданное, а не воспроизведенное, предугаданное, а только разоблаченное. Так это должно было быть по самой задаче, которая возбуждала творчество художника. Тургенев, как уже давно известно, есть писатель, усердно следящий за движением русской мысли и русской жизни. Не только в "Отцах и детях", но и во всех прежних своих произведениях он постоянно схватывал и изображал отношения между отцами и детьми. Последняя мысль, последняя волна жизни - вот что всего более приковывало его внимание. Он представляет образец писателя, одаренного совершенной подвижностью и вместе глубокою чуткостью, глубокою любовью к современной ему жизни.

Таков он и в своем новом романе. Если мы не знаем полных Базаровых в действительности, то, однако же, все мы встречаем много базаровских черт, всем знакомы люди, то с одной, то с другой стороны напоминающие Базарова. Все слышали те же мысли поодиночке, отрывочно, несвязно, нескладно. Не сложившиеся мнения Тургенев воплотил в Базарове.

Отсюда происходит и глубокая занимательность романа, и то недоумение, которое он производит. Базаровы наполовину, Базаровы на одну четверть, Базаровы на одну сотую долю не узнают себя в романе. Но это их горе, а не горе Тургенева. Гораздо лучше быть полным Базаровым, чем быть его уродливым и неполным подобием. Противники же базаровщины радуются, думая, что Тургенев умышленно исказил дело, что он написал карикатуру на молодое поколение: они не замечают, как много величия кладет на Базарова глубина его жизни, его законченность, его непреклонная и последовательная своеобразность, принимаемая ими за безобразие.

Напрасные обвинения! Тургенев остался верен своему художническому дару: он не выдумывает, а создает, не искажает, а только освещает свои фигуры.

Подойдем к делу ближе. Круг мыслей, представителем которых является Базаров, более или менее ясно выражались в нашей литературе. Главными их выразителями были два журнала: "Современник", уже несколько лет, проводивший эти стремления, и "Русское слово", недавно заявившее их с особенною резкостью. Трудно сомневаться, что отсюда, из этих чисто теоретических и отвлеченных проявлений известного образа мыслей взят Тургеневым склад ума, воплощенный им в Базарове. Тургенев взял известный взгляд на вещи, имевший притязания на господство, на первенство в нашем умственном движении. Он последовательно и стройно развил этот взгляд до его крайних выводов и - так как дело художника не мысль, а жизнь - он воплотил его в живые формы. Он дал плоть и кровь тому, что явно уже существовало в виде мысли и убеждения. Он придал наружное проявление тому, что уже существовало как внутреннее основание.

Отсюда, конечно, должно объяснить упрек, сделанный Тургеневу, что он изобразил в Базарове не одного из представителей молодого поколения, а скорее, главу кружка, порождение нашей бродящей и оторванной от жизни литературы.

Упрек был бы справедлив, если бы мы не знали, что мысль, рано или поздно, в большей или меньшей степени, но непременно переходит в жизнь, в дело. Если базаровское направление имело силу, имело поклонников и проповедников, то оно непременно должно было порождать Базаровых. Так что остается только один вопрос: верно ли схвачено базаровское направление?

В этом отношении для нас очень важны отзывы тех самых журналов, которые прямо заинтересованы в деле, именно "Современника" и "Русского слова". Из этих отзывов должно вполне обнаружиться, насколько верно Тургенев понял их дух. Довольны ли они или недовольны, поняли Базарова или не поняли, - каждая черта здесь характеристична.

Оба журнала поспешили отозваться большими статьями. В мартовской книжке "Русского слова" явилась статья г. Писарева, а в мартовской книжке "Современника" - статья г. Антоновича. Оказывается, что "Современник" весьма недоволен романом Тургенева. Он думает, что роман написан в укор и поучение молодому поколению, что он представляет клевету на молодое поколение и может быть поставлен наряду с "Асмодеем нашего времени", соч. Аскоченского.

Совершенно очевидно, что "Современник" желает убить г. Тургенева во мнении читателей, убить наповал, без всякой жалости. Это было бы очень страшно, если бы только так легко было это сделать, как воображает "Современник". Не успела выйти в свет его грозная книжка, как явилась статья г. Писарева, составляющая столь радикальное противоядие злобным намерениям "Современника", что лучше ничего не остается желать. "Современник" рассчитывал, что ему поверят на слово в этом деле. Ну, может быть, найдутся такие, что и усомнятся. Если бы мы стали защищать Тургенева, нас тоже, может быть, заподозрили бы в задних мыслях. Но кто усомнится в г. Писареве? Кто ему не поверит?

Если чем известен г. Писарев в нашей литературе, так именно прямотою и откровенностью своего изложения. Прямодушие г. Писарева состоит в безутайном и ничем не ограничиваемом проведении своих убеждений до края, до последних выводов. Г. Писарев никогда не лукавит с читателями. Он договаривает свою мысль до конца. Благодаря этому драгоценному свойству роман Тургенева получил блистательнейшее подтверждение, какого только можно было ожидать.

Г. Писарев, человек молодого поколения, свидетельствует о том, что Базаров есть действительный тип этого поколения и что он изображен совершенно верно. "Все наше поколение, - говорит г. Писарев, - со своими стремлениями и идеями может узнать себя в действующих лицах этого романа". "Базаров - представитель нашего молодого поколения. В его личности сгруппированы те свойства, которые мелкими долями рассыпаны в массах, и образ этого человека ярко и отчетливо вырисовывается перед воображением читателей". "Тургенев вдумался в тип Базарова и понял его так верно, как не поймет ни один из молодых реалистов". "Он не покривил душою в своем последнем произведении". "Общие отношения Тургенева к тем явлениям жизни, которые составляют канву его романа, так спокойны и беспристрастны, так свободны от поклонения той или другой теории, что сам Базаров не нашел бы в этих отношениях ничего робкого или фальшивого".

Тургенев есть "искренний художник, не уродующий действительность, а изображающий ее, как она есть". Вследствие этой "честной, чистой натуры художника" "его образы живут своею жизнью. Он любит их, увлекается ими, он привязывается к ним во время процесса творчества, и ему становится невозможным помыкать ими по своей прихоти и превращать картину жизни в аллегорию с нравственною целью и с добродетельною развязкою".

Все эти отзывы сопровождаются тонким разбором действий и мнений Базарова, показывающим, что критик понимает их и вполне им сочувствует. После этого понятно, к какому заключению должен был прийти г. Писарев как член молодого поколения.

"Тургенев, - пишет он, - оправдал Базарова и оценил его по достоинству. Базаров вышел у него из испытания чистым и крепким". "Смысл романа вышел такой: теперешние молодые люди увлекаются и впадают в крайности, но в самых увлечениях сказываются свежая сила и неподкупный ум. Эта сила и этот ум дают себя знать в минуту тяжелых испытаний. Эта сила и этот ум без всяких посторонних пособий и влияний выведут молодых людей на прямую дорогу и поддержат их в жизни.

Кто прочел в романе Тургенева эту прекрасную мысль, тот не может не изъявить ему глубокой и горячей признательности как великому художнику и честному гражданину России!"

Вот искреннее и неопровержимое свидетельство того, как верен поэтический инстинкт Тургенева, вот полное торжество всепокоряющей и всепримиряющей силы поэзии! В подражание г. Писареву мы готовы воскликнуть: честь и слава художнику, который дождался такого отзыва от тех, кого он изображал!

Восторг г. Писарева вполне доказывает, что Базаровы существуют, если не в действительности, то в возможности, и что они поняты г. Тургеневым, по крайней мере, в той степени, в какой сами себя понимают. Для предотвращения недоразумений заметим, что совершенно неуместна придирчивость, с которою некоторые смотрят на роман Тургенева. Судя по его заглавию, они требуют, чтобы в нем было вполне изображено все старое и все новое поколение. Почему же так? Почему не удовольствоваться изображением некоторых отцов и некоторых детей? Если же Базаров есть действительно один из представителей молодого поколения, то другие представители должны необходимо находиться в родстве с этим представителем.

Доказав фактами, что Тургенев понимает Базаровых, мы теперь пойдем дальше и покажем, что Тургенев понимает их гораздо лучше, чем они сами себя понимают. Тут нет ничего удивительного и необыкновенного: такова привилегия поэтов. Базаров есть идеал, явление; понятно, что он стоит выше действительных явлений базаровщины. Наши Базаровы - только Базаровы отчасти, тогда как Базаров Тургенева есть Базаров по превосходству, по преимуществу. И, следовательно, когда о нем станут судить те, которые не доросли до него, они во многих случаях не поймут его.

Наши критики, и даже г. Писарев, недовольны Базаровым. Люди отрицательного направления не могут помириться с тем, что Базаров дошел в отрицании последовательно до конца. В самом деле, они недовольны героем за то, что он отрицает 1) изящество жизни, 2) эстетическое наслаждение, 3) науку. Разберем эти три отрицания подробнее, таким образом, нам уяснится сам Базаров.

Фигура Базарова имеет в себе нечто мрачное и резкое. В его наружности нет ничего мягкого и красивого. Его лицо имело другую, не внешнюю красоту: "оно оживлялось спокойною улыбкою и выражало самоуверенность и ум". Он мало заботится о своей наружности и одевается небрежно. Точно так же в своем обращении он не любит никаких излишних вежливостей, пустых, не имеющих значения форм, внешнего лаку, который ничего не покрывает. Базаров прост в высшей степени, и от этого, между прочим, зависит та легкость, с которою он сходится с людьми, начиная от дворовых мальчишек и до Анны Сергеевны Одинцовой. Так определяет Базарова сам юный друг его Аркадий Кирсанов: "Ты с ним, пожалуйста, не церемонься, - говорит он своему отцу, - он чудесный малый, такой простой, ты увидишь".

Чтобы резче выставить простоту Базарова, Тургенев противопоставил ей изысканность и щепетильность Павла Петровича. От начала до конца повести автор не забывает подсмеяться над его воротничками, духами, усами, ногтями и всеми другими признаками нежного ухаживания за собственною особой. Не менее юмористически изображено обращение Павла Петровича, его прикосновение усами вместо поцелуя, его ненужные деликатности и пр.

После этого очень странно, что почитатели Базарова недовольны его изображением в этом отношении. Они находят, что автор придал ему грубые манеры, что он выставил его неотесанным, дурно воспитанным, которого нельзя пустить в порядочную гостиную.

Рассуждения об изяществе манер и о тонкости обращения, как известно, предмет весьма затруднительный. Так как мы мало знаем толку в этих вещах, то понятно, что Базаров нимало не возбуждает в нас отвращения и не кажется нам ни mal eleve, ни mauvais ton. С нами, кажется, согласны и все действующие лица романа. Простота обращения и фигуры Базарова возбуждают в них не отвращение, а скорее внушают к нему уважение. Он радушно принят в гостиной Анны Сергеевны, где заседала даже какая-то плохенькая княжна.

Изящные манеры и хороший туалет, конечно, суть вещи хорошие, но мы сомневаемся, чтобы они были к лицу Базарову и шли к его характеру. Человек, глубоко преданный одному делу, предназначивший себя, как он сам говорит, для "жизни горькой, терпкой ", он ни в каком случае не мог играть роль утонченного джентльмена, не мог быть любезным собеседником. Он легко сходится с людьми. Он живо заинтересовывает всех, кто его знает, но этот интерес заключается вовсе не в тонкости обращения.

Глубокий аскетизм проникает собою всю личность Базарова. Это черта не случайная, а существенно необходимая. Характер этого аскетизма особенный, и в этом отношении должно строго держаться настоящей точки зрения, то есть той самой, с которой смотрит Тургенев. Базаров отрекается от благ этого мира, но он делает между этими благами строгое различие. Он охотно ест вкусные обеды и пьет шампанское, он не прочь даже поиграть в карты. Г. Антонович в "Современнике" видит здесь тоже коварный умысел Тургенева и уверяет нас, что поэт выставил своего героя обжорой, пьянчужкой и картежником. Дело, однако же, имеет совсем не такой вид, в каком оно кажется целомудрию Г. Антоновича. Базаров понимает, что простые или чисто телесные удовольствия гораздо законнее и простительнее наслаждений иного рода. Базаров понимает, что есть соблазны более гибельные, более растлевающие душу, чем, например, бутылка вина, и он бережется не того, что может погубить тело, а того, что губит душу. Наслаждение тщеславием, джентльменством, мысленный и сердечный разврат всякого рода для него гораздо противнее и ненавистнее, чем ягоды со сливками или пулька в преферанс. Вот от каких соблазнов он бережет себя. Вот тот высший аскетизм, которому предан Базаров. За чувственными удовольствиями он не гоняется,. Он наслаждается ими только при случае. Он так глубоко занят своими мыслями, что для него никогда не может быть затруднения отказаться от этих удовольствий. Одним словом, он потому предается этим простым удовольствиям, что он всегда выше их, что они никогда не могут завладеть им. Зато тем упорнее и суровее он отказывается от таких наслаждений, которые могли бы стать выше его и завладеть его душою.

Вот откуда объясняется и то разительное обстоятельство, что Базаров отрицает эстетические наслаждения, что он не хочет любоваться природою и не признает искусства. Обоих наших критиков это отрицание искусства привело в великое недоумение.

Базаров отвергает искусство, то есть не признает за ним его настоящего значения. Он прямо отрицает искусство, но отрицает его потому, что глубже понимает его. Очевидно, музыка для Базарова не есть чисто физическое занятие, и читать Пушкина не все равно, что пить водку. В этом отношении герой Тургенева несравненно выше своих последователей. В мелодии Шуберта и в стихах Пушкина он ясно слышит враждебное начало. Он чует их всеувлекающую силу и потому вооружается против них.

В чем же состоит эта сила искусства, враждебная Базарову? Можно сказать, что искусство всегда носит в себе элемент примирения, тогда как Базаров вовсе не желает примириться с жизнью. Искусство есть идеализм, созерцание, отрешение от жизни и поклонение идеалам. Базаров же реалист, не созерцатель, а деятель, признающий одни действительные явления и отрицающий идеалы.

Вражда к искусству составляет важное явление и не есть мимолетное заблуждение. Напротив, она глубоко коренится в духе настоящего времени. Искусство всегда было и всегда будет областью вечного: отсюда понятно, что жрецы искусства, как жрецы вечного, легко начинают презрительно смотреть на все временное. По крайней мере, они иногда считают себя правыми, когда предаются вечным интересам, не принимая никакого участия во временных. И, следовательно, те, которые дорожат временным, которые требуют сосредоточения всей деятельности на потребности настоящей минуты, на насущных делах, - необходимо должны стать во враждебное отношение к искусству.

Что значит, например, мелодия Шуберта? Попробуйте объяснить, какое дело делал художник, создавая эту мелодию, и какое дело делают те, кто ее слушает? Искусство, говорят иные, есть суррогат науки. Оно косвенно способствует распространению сведений. Попробуйте же рассмотреть, какое знание или сведение содержится и распространяется в этой мелодии. Что-нибудь одно из двух: или тот, кто предается наслаждению музыки, занимается совершенными пустяками, физическим ощущением; или же его восторг относится к чему-то отвлеченному, общему, беспредельному и, однако же, живому и до конца овладевающему человеческой душою.

Восторг - вот зло, против которого идет Базаров и которого он не имеет причины опасаться от рюмки водки. Искусство имеет притязание и силу становиться гораздо выше приятного раздражения зрительных и слушательных нервов: вот этого-то притязания и этой власти не признает законными Базаров.

Как мы сказали, отрицание искусства есть одно из современных стремлений. Конечно, искусство непобедимо и содержит в себе неистощимую, вечно обновляющуюся силу. Тем не менее веяние нового духа, которое обнаружилось в отрицании искусства, имеет конечно, глубокое значение.

Оно особенно понятно для нас, русских. Базаров в этом случае представляет живое воплощение одной из сторон русского духа. Мы вообще мало расположены к изящному. Мы для этого слишком трезвы, слишком практичны. Сплошь и рядом можно найти между нами людей, для которых стихи и музыка кажутся чем-то или приторным, или ребяческим. Восторженность и высокопарность нам не по нутру. Мы больше любим простоту, едкий юмор, насмешку. А на этот счет, как видно из романа, Базаров сам великий художник.

"Курс естественных и медицинских наук, прослушанный Базаровым, - говорит г. Писарев, - развил его природный ум и отучил его принимать на веру, какие бы то ни было понятия и убеждения. Он сделался чистым эмпириком. Опыт сделался для него единственным источником познавания, личное ощущение - единственным и последним убедительным доказательством. Я придерживаюсь отрицательного направления, - говорит он, - в силу ощущений. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен - и баста! Отчего мне нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? Тоже в силу ощущения - это все едино. Глубже этого люди никогда не проникнут. Не всякий тебе это скажет, да и я в другой раз тебе этого не скажу". "Итак, - заключает критик, - ни над собой, ни вне себя, ни внутри себя Базаров не признает никакого регулятора, никакого нравственного закона, никакого (теоретического) принципа".

Что касается до г. Антоновича, то такое умственное настроение Базарова он считает чем-то весьма нелепым и позорным. Весьма жаль только, что, как он ни усиливается, он никак не может показать, в чем же состоит эта нелепость.

"Разберите, - говорит он, - приведенные выше воззрения и мысли, выдаваемые романом за современные: разве они не походят на кашу? (А вот посмотрим!) Теперь "нет принципов, то есть ни одного принципа не принимают на веру". Да самое же это решение не принимать ничего на веру и есть принцип!"

Конечно, так. Однако же, какой хитрый человек г. Антонович: нашел противоречие у Базарова! Тот говорит, что у него нет принципов, - и вдруг оказывается, что есть!

"И ужели этот принцип нехорош? - продолжает г. Антонович. - Ужели человек энергический будет отстаивать и проводить в жизнь то, что он принял извне от другого, на веру, и что не соответствует всему его настроению и всему его развитию?"

Ну, вот это странно. Против кого вы говорите, г. Антонович? Ведь вы, очевидно, защищаете принцип Базарова, а ведь вы собрались доказывать, что у него каша в голове. Что же это значит?

"И даже, - пишет критик, - когда принцип принимается на веру, это делается не беспричинно (Кто ж говорил, что нет?), а вследствие какого-нибудь основания, лежащего в самом же человеке. Есть много принципов на веру, но признать тот или другой из них зависит от личности, от ее расположения и развития. Значит, все сводится к авторитету, который заключается в личности человека (т. е., как говорит г. Писарев, личное ощущение есть единственное и последнее убедительное доказательство?). Он сам определяет и внешние авторитеты, и значение их для себя. И когда молодое поколение не принимает ваших принсипов, значит, они не удовлетворяют его натуре. Внутренние побуждения (ощущения) располагают в пользу других принципов".

Яснее дня, что все это суть базаровских идей. Г. Антонович, очевидно, против кого-то ратует, но против кого, неизвестно. Но все, что он говорит, служит подтверждением мнений Базарова, а никак не доказательством, что они представляют кашу.

И, однако же, почти тотчас вслед за этими словами г. Антонович говорит: "Зачем же роман старается представить дело так, будто бы отрицание происходит вследствие ощущения: приятно отрицать, мозг так устроен - и баста. Отрицание - дело вкуса: одному оно нравится так же, как другому нравятся яблоки"

Как зачем? Ведь вы же сами говорите, что это так и есть, а роман и имел целью изобразить человека разделяющего такие мнения. Разница между словами Базарова и вашими только та, что он говорит просто, а вы высоким слогом. Если бы вы любили яблоки и вас спросили бы, почему вы их любите, вы, вероятно, отвечали бы так: "Я принял этот принцип на веру, но это не без причины: яблоки удовлетворяют моей натуре; к ним меня располагают мои внутренние побуждения". А Базаров отвечает просто: "Я люблю яблоки вследствие приятного для меня вкуса".

Должно быть, сам г. Антонович почувствовал, наконец, что из его слов выходит не совсем то, что нужно, и потому он заключает так: "Что значит неверие в науку и непризнание науки вообще, - об этом нужно спросить у самого г. Тургенева. Где он наблюдал такое явление и в чем оно обнаруживается, нельзя понять из его романа".

Не говоря о проявлении образа мыслей Базарова в целом романе, укажем здесь на некоторые разговоры, которые могли бы навести г. Антоновича на не дающееся ему понимание…

"-Это вы все, стало быть, отвергаете? - говорит Базарову Павел Петрович. - Положим. Значит, вы верите в одну науку?

Я уже доложил вам, - отвечал Базаров, - что ни во что не верю. И что такое наука, наука вообще? Есть науки, как есть ремесла, знания, а науки вообще не существует вовсе".

В другой раз не менее резко и отчетливо возразил Базаров своему сопернику.

"-Помилуйте, - сказал тот, - логика истории требует...

Да на что нам эта логика? - отвечал Базаров, - мы и без нее обходимся.

Да так же. Вы, я надеюсь, не нуждаетесь в логике для того, чтобы положить себе кусок хлеба в рот, когда вы голодны. Куда нам до этих отвлеченностей!"

Уже отсюда можно видеть, что воззрения Базарова не представляют каши, как старается уверить критик, а, напротив, образуют твердую и строгую цепь понятий.

Чтобы еще указать некоторые его характеристические черты, приведем здесь места из романа, поразившие нас необыкновенною проницательностью, с которою Тургенев понял дух базаровского направления.

" - Мы ломаем, потому что мы сила, - заметил Аркадий.

Павел Петрович посмотрел на своего племянника и усмехнулся.

Да, сила, так и не дает отчета, - проговорил Аркадий и выпрямился.

Несчастный! - возопил Павел Петрович, - хоть бы ты подумал, что в России ты поддерживаешь твоею пошлою сентенцией?.. Но - вас раздавят!

Коли раздавят, туда и дорога! - промолвил Базаров, - только бабушка еще надвое сказала. Нас не так мало, как вы полагаете".

Это прямое и чистое признание силы за право есть не что иное, как прямое и чистое признание действительности. Не оправдание, не объяснение или вывод ее, - все это здесь лишнее, - а именно простое признание, которое так крепко само по себе, что не требует никаких посторонних поддержек. Отречение от мысли как от чего-то совершенно ненужного, здесь вполне ясно. Рассуждения ничего не могут прибавить к этому признанию.

"Наш народ,- говорит в другом месте Базаров, - русский, а разве я сам не русский?" "Мой дед землю пахал". "Вы порицаете мое направление, а кто вам сказал, что оно случайно, что оно не вызвано тем самым народным духом, во имя которого вы ратуете?"

Эта простая логика сильна тем, что нет рассуждений там, где они не нужны. Базаровы, как скоро они стали действительно Базаровыми, не имеют никакой нужды оправдывать себя. Они не фантасмагория, не мираж: они суть нечто крепкое и действительное. Им нет нужды доказывать свои права на существование, потому что они уже действительно существуют. Оправдание нужно только явлениям, которые подозреваются в фальши или которые еще не достигли действительности.

"Я пою, как птица поет", - говорил в свое оправдание поэт19. "Я Базаров, точно так, как липа есть липа, а береза - береза", - мог бы сказать Базаров. Зачем ему подчиняться истории и народному духу, или как-нибудь сообразоваться с ними или даже просто думать о них, когда он сам и есть история, сам и есть проявление народного духа?

Таким образом, веруя в себя, Базаров, несомненно, уверен в тех силах, которых часть он составляет. "Нас не так мало, как вы полагаете".

Из такого понимания себя, последовательно вытекает еще одна важная черта в настроении и деятельности истинных Базаровых. Два раза горячий Павел Петрович приступает к своему противнику с сильнейшим возражением и получает одинаковый многознаменательный ответ.

"- Материализм, - говорит Павел Петрович, - который вы проповедуете, был уже не раз в ходу и не раз оказывался несостоятельным...

Опять иностранное слово! - перебил Базаров. - Во-первых, мы ничего не проповедуем. Это не в наших привычках..."

Через некоторое время Павел Петрович опять попадает на эту же тему.

" - За что же, - говорит он, - вы других-то, хоть бы тех же обличителей честите? Не так же ли вы болтаете, как и все?

Чем другим, а этим грехом не грешны, - произнес сквозь зубы Базаров".

Чтобы быть вполне и до конца последовательным, Базаров отказывается от проповедования, как от праздной болтовни. И в самом деле, проповедь ведь была бы не чем иным, как признанием прав мысли, силой идеи. Проповедь была бы тем оправданием, которое, как мы видели, для Базарова излишне. Придавать важность проповеди значило бы признать умственную деятельность, признать, что людьми управляют не ощущения и нужды, а также мысль и облекающее ее слово. Он видит, что логикой много взять нельзя. Он старается больше действовать личным примером, и уверен, что Базаровы сами собою народятся в изобилии, как рождаются известные растения там, где есть их семена. Прекрасно понимает этот взгляд г. Писарев. Например, он говорит: "Негодование против глупости и подлости вообще понятно, но, впрочем, оно так же плодотворно, как негодование против осенней сырости или зимнего холода". Точно так же он судит и о направлении Базарова: "Если базаровщина - болезнь, то она болезнь нашего времени, и ее приходится выстрадать, несмотря ни на какие паллиативы и ампутации. Относитесь к базаровщине как угодно - это ваше дело, а остановить не остановите. Это та же холера".

Отсюда понятно, что все Базаровы-болтуны, Базаровы-проповедники, Базаровы, занятые не делом, а только своею базаровщиною, - идут по ложному пути, который приводит их к беспрерывным противоречиям и нелепостям, что они гораздо непоследовательнее и стоят гораздо ниже настоящего Базарова.

Вот какое строгое настроение ума, какой твердый склад мыслей воплотил Тургенев в своем Базарове. Он наделил этот ум плотью и кровью и исполнил эту задачу с удивительным мастерством. Базаров вышел человеком простым, чуждым всякой изломанности, и вместе крепким, могучим душою и телом. Все в нем необыкновенно идет к его сильной натуре. Замечательно, что он, так сказать, более русский, чем все остальные лица романа. Его речь отличается простотою, меткостью, насмешливостью и совершенно русским складом. Точно так же между лицами романа он всех легче сближается с народом, всех лучше умеет держать себя с ним.

Все это как нельзя лучше соответствует простоте и прямоте того взгляда, который исповедуется Базаровым. Человек, глубоко проникнутый известными убеждениями, составляющий их полное воплощение, необходимо должен выйти и естественным, следовательно, близким к своей народности, и вместе человеком сильным. Вот почему Тургенев, создававший до сих пор, так сказать, раздвоенные лица (Гамлета Щигровского уезда, Рудина, Лаврецкого) достиг, наконец, в Базарове до типа цельного человека. Базаров есть первое сильное лицо, первый цельный характер, явившийся в русской литературе из среды так называемого образованного общества. Кто этого не ценит, кто не понимает всей важности такого явления, тот пусть лучше не судит о нашей литературе. Даже г. Антонович это заметил, и заявил свою проницательность следующею странною фразою: "По-видимому, г. Тургенев хотел изобразить в своем герое, как говорится, демоническую или байроническую натуру, что-то вроде Гамлета". Гамлет-демоническая натура! Как видно, наш внезапный поклонник Гете довольствуется весьма странными понятиями о Байроне и Шекспире. Но действительно, у Тургенева вышло что-то в роде демонического, то есть натура, богатая силою, хотя эта сила и не чистая.

В чем же состоит действие романа?

Базаров вместе со своим приятелем Аркадием Кирсановым, оба студенты, только что кончившие курс, - один в медицинской академии, другой в университете, - приезжают из Петербурга в провинцию. Базаров, впрочем, человек уже не первой молодости. Он уже составил себе некоторую известность, успел заявить свой образ мыслей. Аркадий же - совершенный юноша. Все действие романа происходит в одни каникулы, может быть, для обоих первые каникулы после окончания курса. Приятели гостят большею частью вместе, то в семействе Кирсановых, то в семействе Базаровых, то в губернском городе, то в деревне вдовы Одинцовой. Они встречаются с множеством лиц, с которыми или видятся только в первый раз, или давно уже не видались. Именно Базаров не ездил домой целых три года. Таким образом, происходит разнообразное столкновение их новых воззрений, вывезенных из Петербурга, с воззрениями этих лиц. В этом столкновении заключается весь интерес романа. Событий и действий в нем очень мало. Под конец каникул Базаров почти случайно умирает, заразившись от гнойного трупа, а Кирсанов женится, влюбившись в сестру Одинцовой. Тем и кончается весь роман.

Базаров является при этом истинным героем, несмотря на то, что в нем нет, по-видимому, ничего блестящего и поражающего. С первого его шагу к нему приковывается внимание читателя, и все другие лица начинают вращаться около него, как около главного центра тяжести. Он всего меньше заинтересован другими лицами, зато другие лица тем больше им интересуются. Он никому не навязывается и не напрашивается. И, однако же, везде, где он является, возбуждает самое сильное внимание, составляет главный предмет чувств и размышлений, любви и ненависти. Отправляясь гостить у родных и приятелей, Базаров не имел в виду никакой особенной цели. Он ничего не ищет, ничего не ждет от этой поездки. Ему просто хотелось отдохнуть, проездиться. Много-много, что он желает иногда посмотреть людей. Но при том превосходстве, которое он имеет над окружающими его лицами, сами эти лица напрашиваются на более тесные отношения к нему и запутывают его в драму, которой он вовсе не хотел и даже не предвидел.

Едва он явился в семействе Кирсановых, как он тотчас возбуждает в Павле Петровиче раздражение и ненависть, в Николае Петровиче уважение, смешанное со страхом, расположение Фенечки, Дуняши, дворовых мальчишек, даже грудного ребенка Мити, и презрение Прокофьича. Впоследствии дело доходит до того, что он сам на минуту увлекается и целует Фенечку, а Павел Петрович вызывает его на дуэль. "Экая глупость! экая глупость!", - повторяет Базаров, никак не ожидавший таких событий.

Поездка в город, имевшая целью смотреть народ, также не обходится ему даром. Около него начинают вертеться разные лица. За ним ухаживают Ситников и Кукшина, мастерски изображенные лица фальшивого прогрессиста и фальшивой эмансипированной женщины. Они, конечно, не смущают Базарова. Он относится к ним с презрением, и они служат только контрастом, от которого еще резче и рельефнее выступают его ум и сила, его полная неподдельность. Но тут же встречается и камень преткновения - Анна Сергеевна Одинцова. Несмотря на все свое хладнокровие, Базаров начинает колебаться. К величайшему удивлению своего поклонника Аркадия, он раз даже сконфузился, а другой раз покраснел. Не подозревая, однако же, никакой опасности, твердо надеясь на себя, Базаров едет гостить к Одинцовой, в Никольское. И действительно, он владеет собою превосходно. И Одинцова, как и все другие лица, заинтересовывается им так, как, вероятно, никем не интересовалась во всю свою жизнь. Дело оканчивается, однако же, плохо. В Базарове загорается слишком сильная страсть, а увлечение Одинцовой не достигает до настоящей любви. Базаров уезжает почти отвергнутый и опять начинает дивиться себе и бранить себя: "Черт знает, что за вздор! Каждый человек на ниточке висит, бездна под ним ежеминутно разверзнуться может, а он еще сам придумывает себе всякие неприятности, портит свою жизнь".

Но, несмотря на эти мудрые рассуждения, Базаров все-таки продолжает невольно портить свою жизнь. Уже после этого урока, уже во время вторичного посещения Кирсановых он наталкивается на губки Фенички и на дуэль с Павлом Петровичем.

Очевидно, Базаров вовсе не желает и не ждет романа, но роман совершается помимо его железной воли. Жизнь, над которою он думал состоять властелином, захватывает его своею широкою волною.

Под конец рассказа, когда Базаров гостит у своих отца и матери, он, очевидно, несколько потерялся после всех вынесенных потрясений. Не настолько он потерялся, чтобы не мог поправиться, не мог через короткое время воскреснуть в полной силе, но все-таки тень тоски, которая и в самом начале лежала на этом железном человеке, под конец становится гуще. Он теряет охоту заниматься, худеет, начинает трунить над мужиками уже не дружелюбно, а желчно. От этого и выходит, что на этот раз он и мужик оказываются не понимающими друг друга, тогда как прежде взаимное понимание было до известной степени возможно. Наконец, Базаров несколько оправляется и увлекается медицинскою практикой. Заражение, от которого он умирает, все-таки, как будто свидетельствует о недостатке внимания и ловкости, о случайном отвлечении душевных сил.

Смерть - такова последняя проба жизни, последняя случайность, которой не ожидал Базаров. Он умирает, но и до последнего мгновения остается чуждым этой жизни, с которою так странно столкнулся, которая встревожила его такими пустяками, заставила его наделать таких глупостей и, наконец, погубила его вследствие такой ничтожной причины.

Базаров умирает совершенным героем, и его смерть производит потрясающее впечатление. До самого конца, до последней вспышки сознания, он не изменяет себе ни единым словом, ни единым признаком малодушия. Он сломлен, но не побежден.

Таким образом, несмотря на короткий срок действия романа и, несмотря на быструю смерть, он успел высказаться вполне, вполне показать свою силу. Жизнь не погубила его, - этого заключения никак нельзя вывести из романа, - а пока только дала ему поводы обнаружить свою энергию. В глазах читателей Базаров выходит из искушения победителем. Всякий скажет, что такие люди, как Базаров, способны много сделать, что при этих силах от них можно многого ожидать.

Базаров показан только в узкой рамке, а не во всю ширину человеческой жизни. Автор ничего почти не говорит о том, как развился его герой, каким образом могло сложиться такое лицо. Точно так же быстрое окончание романа оставляет совершенною загадкою вопрос: остался ли бы Базаров тем же Базаровым, или вообще, - какое развитие суждено ему впереди. И, однако же, то и другое умолчание имеет, как нам кажется, свою причину, свое существенное основание. Если не показано постепенное развитие героя, то, без сомнения, потому, что Базаров образовался не медленным накоплением влияний, а, напротив, быстрым, крутым переломом. Базаров три года не был дома. Эти три года он учился, и вот он вдруг является нам напитанным всем тем, чему он успел выучиться. На другое утро после приезда он уже отправляется за лягушками, и вообще он продолжает учебную жизнь при каждом удобном случае. Он - человек теории, и его создала теория, создала незаметно, без событий, без всего такого, что можно бы было рассказать, создала одним умственным переворотом.

Скорая смерть Базарова была нужна художнику для простоты и ясности картины. В своем теперешнем, напряженном настроении Базаров остановиться надолго не может. Рано или поздно он должен измениться, должен перестать быть Базаровым. Мы не имеем права сетовать на художника за то, что он не взял более широкой задачи и ограничился более узкой. Тем не менее, на этой ступени развития перед нами явился весь человек, а не его отрывочные черты. В отношении к полноте лица задача художника исполнена превосходно. Живой, цельный человек схвачен автором в каждом действии, в каждом движении Базарова. Вот великое достоинство романа, которое содержит в себе главный его смысл и которого не заметили наши поспешные нравоучители. Базаров человек странный, односторонне-резкий. Он проповедует необыкновенные вещи. Он поступает эксцентрически. Как мы сказали - он человек, чуждый жизни, то есть он сам чуждается жизни. Но под всеми этими внешними формами льется теплая струя жизни.

Вот с какой точки зрения всего вернее можно оценить действия и события романа. Из-за всех шероховатостей, уродливостей, фальшивых и напускных форм слышна глубокая жизненность всех явлений и лиц, выводимых на сцену. Если, например, Базаров овладевает вниманием и сочувствием читателя, то вовсе не потому, что каждое его слово свято и каждое действие справедливо, но именно потому, что в сущности все эти слова и действия вытекают из живой души. По-видимому, Базаров человек гордый, страшно самолюбивый и оскорбляющий других своим самолюбием, но читатель примиряется с этой гордостью, потому что в то же время в Базарове нет никакого самодовольства, самоуслаждения. Гордость не приносит ему никакого счастья. Базаров пренебрежительно и сухо обходится со своими родителями, но никто ни в каком случае не заподозрит его в услаждении чувством собственного превосходства или чувством своей власти над ними. Еще менее его можно упрекнуть в злоупотреблении этим превосходством и этою властью. Он просто отказывается от нежных отношений к родителям, да и отказывается не вполне. Выходит что-то странное: он неразговорчив с отцом, подсмеивается над ним, резко уличает его либо в невежестве, либо в нежничанье, а между тем отец не только не оскорбляется, а рад и доволен. "Насмешки Базарова нисколько не смущали Василия Ивановича; они даже утешали его. Придерживая свой засаленный шлафрок двумя пальцами на желудке, и покуривая трубочку, он с наслаждением слушал Базарова, и чем более злости было в его выходках, тем добродушнее хохотал, выказывая все свои черные зубы, его осчастливленный отец". Таковы чудеса любви! Никогда мягкий и добродушный Аркадий не мог так осчастливить своего отца, как Базаров осчастливил своего. Базаров, конечно, сам очень хорошо чувствует и понимает это. Зачем же ему было еще нежничать с отцом и изменять своей непреклонной последовательности!

Изо всего этого видно какую трудную задачу взял и выполнил в своем последнем романе Тургенев. Он изобразил жизнь под мертвящим влиянием теории. Он дал нам живого человека, хотя этот человек, по-видимому, сам себя без остатка воплотил в отвлеченную формулу. От этого роман, если его судить поверхностно, мало понятен, представляет мало симпатического и как будто весь состоит из неясного логического построения, но в сущности, на самом деле, - он великолепно ясен, необыкновенно увлекателен и трепещет самою теплою жизнью.

Почти нет нужды объяснять, почему Базаров вышел и должен был выйти теоретиком. Всем известно, что наши живые представители, что носители дум наших поколений уже с давнего времени отказываются быть практиками, что деятельное участие в окружающей их жизни для них издавна было невозможно. В этом смысле Базаров есть прямой, непосредственный продолжатель Онегиных, Печориных, Рудиных, Лаврецких. Точно так, как они, он живет пока в умственной сфере и на нее тратит душевные силы. Но в нем жажда деятельности уже дошла до последней, крайней степени. Его теория вся состоит в прямом требовании дела. Его настроение таково, что он неизбежно схватится за это дело при первом удобном случае.

Образ Базарова для нас таков: он не есть существо ненавистное, отталкивающее своими недостатками, напротив, его мрачная фигура величава и привлекательна.

Какой же смысл романа? - спросят любители голых и точных выводов. Составляет ли, по-вашему, Базаров предмет для подражания? Или же, скорее, его неудачи и шероховатости должны научить Базаровых, не впадать в ошибки и крайности настоящего Базарова? Одним словом, написан ли роман за молодое поколение или против него? Прогрессивный он или ретроградный?

Если уж дело так настоятельно идет о намерениях автора, о том, чему он хотел научить и от чего отучить, то на эти вопросы следует, как кажется, отвечать так: действительно, Тургенев хочет быть поучительным, но при этом он выбирает задачи, которые гораздо выше и труднее, чем вы думаете. Написать роман с прогрессивным или ретроградным направлением еще вещь нетрудная. Тургенев же имел притязания и дерзость создать роман, имеющий всевозможные направления. Поклонник вечной истины, вечной красоты, он имел гордую цель во времени указать на вечное и написал роман не прогрессивный и не ретроградный, а, так сказать, всегдашний.

Смена поколений - вот наружная тема романа. Если Тургенев изобразил не всех отцов и детей или не тех отцов и детей, каких хотелось бы другим, то вообще отцов и детей, и отношение между этими двумя поколениями он изобразил превосходно. Может быть, разница между поколениями никогда не была так велика, как в настоящее время, а потому и отношение их обнаружилось особенно резко. Как бы то ни было, для того, чтобы измерять разницу между двумя предметами, нужно употреблять одну и ту же мерку для обоих. Чтобы рисовать картину, нужно взять изображаемые предметы с одной точки зрения, общей для всех их.

Эта одинаковая мера, эта общая точка зрения у Тургенева есть жизнь человеческая, в самом широком и полном ее значении. Читатель его романа чувствует, что за миражем внешних действий и сцен льется такой глубокий, такой неистощимый поток жизни, что все эти действия и сцены, все лица и события ничтожны перед этим потоком.

Если мы так поймем роман Тургенева, то, может быть, перед нами всего яснее обнаружится и то нравоучение, которого мы добиваемся. Нравоучение есть, и даже весьма важное, потому что истина и поэзия всегда поучительны.

Не будем говорить здесь об описании природы, той русской природы, которую так трудно описывать и на описание которой Тургенев такой мастер. В новом романе он таков же, как и прежде. Небо, воздух, поля, деревья, даже лошади, даже цыплята - все схвачено живописно и точно.

Возьмем прямо людей. Что может быть слабее и незначительнее юного приятеля Базарова, Аркадия? Он, по-видимому, подчиняется каждому встречному влиянию. Он - обыкновеннейший из смертных. Между тем он мил чрезвычайно. Великодушное волнение его молодых чувств, его благородство и чистота подмечены автором с большою тонкостью и обрисованы отчетливо. Николай Петрович - настоящий отец своего сына. В нем нет ни единой яркой черты и хорошего только одно, что он человек, хотя и простейший человек. Далее, что может быть пустее Фенички? "Прелестно было, - говорит автор, - выражение ее глаз, когда она глядела как бы исподлобья, да посмеивалась ласково и немножко глупо". Сам Павел Петрович называет ее пустым существом. И, однако же, эта глупенькая Фенечка набирает, чуть ли не больше поклонников, чем умница Одинцова. Ее не только любит Николай Петрович, но в нее, отчасти, влюбляется и Павел Петрович, и сам Базаров. И, однако же, эта любовь и эта влюбленность суть истинные и дорогие человеческие чувства. Наконец, что такое Павел Петрович - щеголь, франт с седыми волосами, весь погруженный в заботы о туалете? Но и в нем, несмотря на видимую извращенность, есть живые и даже энергические звучащие сердечные струны.

Чем дальше мы идем в романе, чем ближе к концу драма, тем мрачнее и напряженнее становится фигура Базарова, но вместе с тем все ярче и ярче фон картины. Создание таких лиц, как отец и мать Базарова, есть истинное торжество таланта. По-видимому, что может быть ничтожнее и негоднее этих людей, отживших свой век и со всеми предрассудками старины уродливо дряхлеющих среди новой жизни? А между тем, какое богатство простых человеческих чувств! Какая глубина и ширина душевных явлений - среди обыденной жизни, не подымающейся и на волос выше самого низменного уровня!

Когда Базаров заболевает, когда он заживо гниет и непреклонно выдерживает жестокую борьбу с болезнью, жизнь, его окружающая, становится тем напряженнее и ярче, чем мрачнее сам Базаров. Одинцова приезжает проститься с Базаровым; вероятно, ничего великодушнее она не сделала и не сделает во всю жизнь. Что же касается до отца и матери, то трудно найти что-нибудь более трогательное. Их любовь вспыхивает какими-то молниями, мгновенно потрясающими читателя; из их простых сердец как будто вырываются бесконечно жалобные гимны, какие-то беспредельно глубокие и нежные вопли, неотразимо хватающие за душу.

Среди этого света и этой теплоты умирает Базаров. На минуту в душе его отца закипает буря, страшнее которой ничего быть не может. Но она быстро затихает, и снова все становится светло. Самая могила Базарова озарена светом и миром. Над нею поют птицы, и на нее льются слезы...

Итак, вот оно, вот то таинственное нравоучение, которое вложил Тургенев в свое произведение. Базаров отворачивается от природы. Не корит его за это Тургенев, а только рисует природу во всей красоте. Базаров не дорожит дружбою и отрекается от романтической любви. Не порочит его за это автор, а только изображает дружбу Аркадия к самому Базарову и его счастливую любовь к Кате. Базаров отрицает тесные связи между родителями и детьми. Не упрекает его за это автор, а только развертывает перед нами картину родительской любви. Базаров чуждается жизни. Не выставляет его автор за это злодеем, а только показывает нам жизнь во всей ее красоте. Базаров отвергает поэзию. Тургенев не делает его за это дураком, а только изображает его самого со всею роскошью и проницательностью поэзии.

Одним словом, Тургенев показал нам, как воплощаются силы жизни в Базарове, в том самом Базарове, который их отрицает. Он показал нам, если не более могущественное, то более открытое, более явственное воплощение их в тех простых людях, которые окружают Базарова. Базаров - это титан, восставший против своей матери-земли21. Как ни велика его сила, она только свидетельствует о величии силы, его породившей и питающей, но не равняется с матернею силою.

Как бы то ни было, Базаров все-таки побежден. Побежден не лицами и не случайностями жизни, а самою идеей этой жизни. Такая идеальная победа над ним возможна была только при условии, чтобы ему была отдана всевозможная справедливость, чтобы он был возвеличен настолько, насколько ему свойственно величие. Иначе в самой победе не было бы силы и значения.

В "Отцах и детях" Тургенев показал явственнее, чем во всех других случаях, что поэзия, оставаясь поэзиею, может деятельно служить обществу.

Статья Н. Н. Страхова посвящена роману И. С. Тургенева "Отцы и дети". Проблематика критического материала касается:

• смысла самой литературно-критической деятельности (автор не стремится поучать читателя, но думает, что сам читатель этого хочет);
• стиля, в котором должна писаться литературная критика (она не должна быть слишком сухой и привлекать внимание человека);
• разлада между творческой личностью и ожиданиями окружающих (так, по мнению Страхова, было с Пушкиным);
• роли конкретного произведения ("Отцов и детей" Тургенева) в русской литературе.

Первое, что отмечает критик, - что от Тургенева также ожидали "урока и поучения". Он ставит вопрос о прогрессивности или ретроградности романа.

Он отмечает, что карточные игры, небрежный стиль одежды и любовь к шампанскому Базарова - это некоторый вызов обществу, причина недоумения у читательской аудитории. Страхов также заметил: на само произведение есть разные взгляды. Более того - люди спорят, кому же симпатизирует сам автор - "отцам" или "детям", виновен ли сам Базаров в своих бедах.

Конечно же, нельзя не согласиться с критиком, что этот роман - особое событие в развитии русской литературы. Более того, в статье говорится, что у произведения, возможно, есть таинственная цель и она достигнута. Получается, что статья не претендует на роль 100% истины, но пытается разобраться в особенностях "Отцов и детей".

Основные герои романа - Аркадий Кирсанов и Евгений Базаров, молодые друзья. У Базарова есть родители, у Кирсанова - отец и молодая незаконная мачеха Фенечка. Также по ходу романа друзья знакомятся с сёстрами Локтевыми - Анной, в замужестве Одинцовой, на момент разворачивающихся событий - вдовой, и юной Катей. Базаров влюбляется в Анну, а Кирсанов - в Катю. К сожалению, в конце произведения Базаров погибает.

Однако для публики и литературной критики открыт вопрос - существуют ли в реальности люди, аналогичные Базарову? По мнению И. С. Тургенева, это вполне реальный тип, хотя и редкий. Но для Страхова Базаров всё же является плодом авторского воображения. И если для Тургенева "Отцы и дети" - отражение, собственное видение русской действительности, то для критика, автора статьи сам писатель - следит "за движением русской мысли и русской жизни". Он отмечает реалистичность и жизненность книги Тургенева.

Важным моментом являются комментарии критика относительно образа Базарова.

Дело в том, что Страхов подметил важный момент: Базарову придаются черты разных людей, поэтому каждый реальный человек чем-то на него похож, по мнению Страхова.

Статья отмечает чуткость и понимание писателем своей эпохи, глубокую любовь к жизни и окружающим людям. Более того, критик защищает писателя от обвинений в вымысле и искажении действительности.

Вероятнее всего, целью романа Тургенева было в общем и в целом осветить конфликт поколений, показать трагизм человеческой жизни. Именно поэтому Базаров стал сборным образом, не был списан с конкретного человека.

По мнению критика, многие люди несправедливо рассматривают Базарова как главу молодёжного кружка, но и такая позиция ошибочна.

Также Страхов считает, что в "отцах и детях" нужно ценить поэзию, не уделяя излишнего внимания "задним мыслям". По сути, роман создан не для поучения, но для наслаждения, считает критик. Однако И. С. Тургенев всё-таки недаром описал трагическую смерть своего героя - видимо, в романе всё же был поучительный момент. У Евгения остались старенькие родители, которые тосковали по сыну - может быть, писатель хотел напомнить, что нужно ценить своих близких - и родителям детей, и детям - родителей? Этот роман мог быть попыткой не только описать, но и смягчить или даже преодолеть вечный и современный ему конфликт поколений.

Максим Алексеевич Антонович в свое время считался публицистом, а также популярным литературным критиком. По своим взглядам он походил на Н.А. Добролюбова и Н.Г. Чернышевского, о которых отзывался очень почтительно и даже восхищенно.

Его критическая статья «Асмодей нашего времени» была направлена против того образа молодого поколения, который создал в своем романе «Отцы и дети» И.С.Тургенев. Статья была опубликована сразу после того, как вышел роман Тургенева, и вызвала большой ажиотаж среди читающей публики того времени.

По словам критика, автор идеализирует отцов (старшее поколение) и клевещет на детей (молодое поколение). Анализируя тот образ Базарова, который создал Тургенев, Максим Алексеевич утверждал: Тургенев создал своего персонажа излишне безнравственным, вместо четко прописанных идей поместив в его голову «кашу». Таким образом, создан не образ молодого поколения, а его карикатура.

В названии статьи Антонович употребляет незнакомое в широких кругах слово «Асмодей». На самом деле оно означает злого демона, который пришел к нам из поздней еврейской литературы. Это слово на поэтическом, изысканном языке означает ужасное существо или, попросту говоря, дьявола. Базаров предстает в романе именно таким. Во-первых, он ненавидит всех и грозится преследовать всех, кого он ненавидит. Такие чувства он проявляет ко всем, начиная от лягушек и заканчивая детьми.

Сердце Базарова, каким его создал Тургенев, по мнению Антоновича, не способно ни на что. В нем читатель не найдет и следа каких-либо благородных чувств - увлечения, страсти, любви наконец. К сожалению, холодное сердце главного героя не способно на такие проявления чувств и эмоций, что является уже не его личной, а общественной проблемой, поскольку влияет на жизнь окружающих его людей.

В своей критической статье Антонович жаловался на то, что читатели, быть может, и захотели бы поменять свое мнение о молодом поколении, но Тургенев не дает им такого права. Эмоции у «детей» так и не просыпаются, что мешает читателю прожить свою жизнь рядом с приключениями героя и переживать за его судьбу.

Антонович считал, что Тургенев просто ненавидел своего героя Базарова, не ставя его в ряд своих очевидных фаворитов. В произведении четко видны моменты, когда автор радуется тому, какие промахи совершил его нелюбимый герой, он старается все время его принизить и даже где-то мстит ему. Для Антоновича такое положение дел казалось смешным.

Само название статьи «Асмодей нашего времени» говорит само за себя - Антонович видит и не забывает указать на то, что в Базарове, каким его создал Тургенев, воплотились все негативные, даже порой лишенные сочувствия черты характера.

При этом Максим Алексеевич пытался быть толерантным и непредвзятым, читая произведение Тургенева несколько раз и пытаясь увидеть то внимание и позитив, с которым авто отзывается о своем герое. К сожалению, найти такие тенденции в романе «Отцы и дети» Антоновичу так и не удалось, о чем он не единожды упоминал в своей критической статье.

Кроме Антоновича, многие другие критики ответили на выход романа «Отцы и дети» в свет. Достоевский и Майков были в восторге от произведения, о чем не преминули указать в своих письмах к автору. Другие критики были менее эмоциональны: так, Писемский направил свои критические замечания Тургеневу, практически полностью соглашаясь с Антоновичем. Еще один литературный критик, Николай Николаевич Страхов, разоблачил нигилизм Базарова, считая эту теорию и эту философию полностью оторванной от реалий тогдашней жизни в России. Так что автор статьи «Асмодей нашего времени» был не един в своих высказываниях относительно нового тургеневского романа, а во многих вопросах пользовался поддержкой своих коллег.