Михаил коцюбинский. Идейно-художественный анализ новеллы Коцюбинского «Intermezzo В грешный мир

М.М. Коцюбинский

В ГРЕШНЫЙ МИР

Новелла

Перевод с украинского Е. Егоровой

Там, за горами, давно уже день и сияет солнце, а здесь, на дне ущелья, царит еще ночь. Простерла синие крылья и тихо укрыла вековые боры, черные, хмурые, неподвижные, которые обступили белую церковку, словно монахини малое дитя, и взбираются кольцом по скалам все выше и выше, один за другим, один над другим, к клочку неба, такому маленькому, такому здесь синему. Бодрый холод наполняет эту дикую чащу, холодные воды стремятся по серым камням, и пьют их дикие олени. В синих туманах шумит Алма, и сосны купают в ней свои косматые ветви. Спят еще великаны-горы под черными буками, а по серым зубцам Бабугана, как густой дым, ползут белые облака.

На дне ущелья тихо, пасмурно. Лишь слабые, жалобные звуки монастырского колокола печально раздаются в долине...

Монастырь уже не спит. Из кельи матушки игуменьи выбежала келейница и металась по подворью как угорелая. Сестра Аркадия, скромно опустив ресницы над постным лицом, спешила к матушке с букетом роз, еще мокрых от росы; ее провожали недобрые взгляды встречных монашенок. Из летней кухни столбом валил дым, и послушницы в темных одеждах бродили по двору, ленивые и заспанные. В белой часовенке, где в каменную чашку стекала чистая, целебная вода, ровно горели, словно золотые цветы, свечи, зажженные кем-то из богомольцев.

Две послушницы гнали коров на пастбище. Старый монах, оставшийся на приходе с того времени, как монастырь был превращен в женский, худой, сгорбленный, иссохший, точно вырытый из земли, тащился в церковь. Еле передвигая дрожащие ноги и стуча по камням посохом, который ходуном ходил в его сухой руке, он метал на коров последние искры из потухших глаз и бранился:

У-у, проклятые!.. нагадили... женского пола!..

И тыкал вслед им посохом.

Послушницы посмеивались.

Из окна матушки казначеи выглянуло бледное, виноватое лицо с большими глазами, окруженными синевой, с растрепанными волосами, без клобука.

Опять матушке Серафиме видение было,- тихо сказала младшая послушница, переглянувшись со старшей.

Синие глаза у старшей грустно улыбнулись.

Гнали стадо высоко, к вершинам, на горное пастбище. Слегка покачивая рыжими боками, взбирались по крутым тропинкам коровы, за ними шли сестры. Впереди младшая - Варвара, крепкая, коренастая девка, за ней Устина, тонкая, хрупкая, в черной одежде, совсем как монахиня. Лес обступал их - холодный, печальный и молчаливый. На них надвигались черные буки, одетые трауром теней, седые туманы со дна обрывов, росистые травы, холодные скалы. Над головами катились волны холодной черной листвы. Даже синие колокольчики сеяли холод на травы. Каменная дорожка, словно тропа дикого зверя, петляла по склонам горы туда и сюда, все выше и выше. Пестрые мраморные стволы буков сползали с дороги вниз, точно обваливались, и расстилали темную крону уже у самых ног. Цепкие корни сплетались в клубки и ползли по горам, как змеи. Монашенки шли дальше. С одного места им удалось увидеть дно ущелья, маленькую церковку и белые домики, где жили сестры. В церковке пели. Женские голоса, чистые, высокие и сильные, словно ангельские хоры, тянули священную песню. Она так странно звучала вверху, под черным куполом.

Устина остановилась. Затихшая, просветленная, слушала пение.

Пойдем,- сказала Варвара,- уже поздно... Матушка игуменья велела малину собирать, когда возвратимся из лесу...

Устина вздохнула.

А тишина, правда, стояла немая. Камешек, скатившись из-под копыта коровы, сухая ветка, задетая ногой, издавали такой треск, словно что-то огромное рушилось в горах и рассыпалось. Эта тишина раздражала: хотелось вскрикнуть, зашуметь, хотелось ее спугнуть.

Дальше попадались уже сосны, старые, рыжие, косматые. Их длинные ветви спускались в пропасти, как руки. По сухим иглам скользила нога. Сосновые шишки, большие и пустые, катились под ноги или глядели из травы десятками глаз на поникшие головки синих колокольчиков.

А матушка игуменья и сегодня сердитая,- сказала Варвара.- Давно ли помирилась с матушкой казначеей... плакали, целовались, и снова подняли шум... Зовет вчера к себе матушку Серафиму: «Ты, говорит, снова за свое? Ты снова против меня бунтуешь сестер? A-а! я знаю, они тебя больше любят, чем меня,- я, видите ли, деспот, мучу всех, на работе изнуряю, голодом морю... Я лучше ем, я себе рыбу покупаю, я все варенье с чаем съела... я... я... Я всем покажу! Я здесь игуменья... Всех прогоню, расточу мерзкое племя, рассею по свету...» А сама пожелтела, палкой стучит об пол, и клобук, прости господи, съехал набок... Ну, матушке Серафиме сразу ясно стало, чьих рук это дело. Она и говорит: «Это все Аркадия наплела...» Зовут Аркадию. Та - глаза в землю, голову набок - и я не я... это, верно, Секлета... Зовут Секлету... Та плачет, клянется... Потом Секлета при всех сестру Аркадию лгуньей и шпионкой назвала... Чуть не подрались...

«На море было столько тепла, столько светлой голубой безграничной радости, столько нежного плеска, что аж душа смеялась... Голубое, нестерпимо голубое, как крымское небо, оно млело на жаре летнего дня, подергивалось дымкой, неж­ными тонами сливаясь с далеким небосклоном, очаровывало и влекло в свою чистую, теплую и радостную синеву » - так поэтично и образно, так вдохновенно и нежно писал о крым­ской природе замечательный писатель, классик украинской литературы Михаил Михайлович Коцюбинский.

Первое знакомство молодого тридцатилетнего писателя с Крымом состоялось весной 1895 года. Не имея работы из-за преследования полицией, Коцюбинский вынужден был со­гласиться на должность инспектора филлоксерного комитета и приехал в Крым для работы на виноградниках Южного берега. Здесь, в окрестностях Симеиза, происходит первое зна­комство его с крымской природой. «Крым произвел на меня такое сильное впечатление, что я ходил здесь, как во сне. Красота природы не только поразиламеня, но и подавила », - писал он в письме писателю Комарову.

В 1896 году Михаил Михайлович был переведен в Алуш­тинскую долину для борьбы с филлоксерой, откуда он «пере­кочевал» в Куру-Узень, ныне Солнечногорское.

В письме молодой жене он пишет: «Живется нам в Алуште так себе; места тут красивые, читать есть что - да только мне некогда и читать. Работы так много, что временами едва дышу ». «Больше всего впечатлений у ног, и если бы ноги обладали даром слова, они рассказали бы многое », - пишет он далее.

Почти во всех крымских письмах Коцюбинский жалуется на загруженность работой, невозможность посвятить себя литературному труду. Тем не менее, писатель впитывает в себя своеобразие быта, нравов и обычаев крымского населе­ния, необычность крымского пейзажа: узкие, кривые улочки городов, дома на скалах, словно соты, развалины генуэзской крепости, средневековые башни и, конечно, богатейшую при­роду Крыма, постоянно изменчивое Черное море.

«Сегодня у нас праздник, не ходили на работу. Почти це­лый день просидел над морем. Тихо, солнечно. Воздух такой прозрачный, что Демерджи, кажется, вот-вот за плечами. Море синее до черноты,только белой пеной бьет о берег. Очень красиво. Такие дни бывают только в Крыму,и то осенью », - писал он жене.

Все, что записал или сохранил в памяти Коцюбинский, нашло свое художественное отображение в первых же его крымских новеллах, созданных, правда, не сразу и не в Кры­му, а значительно позже - на Украине. Это новеллы: «В сетях шайтана» и «На камне». В них писатель поет гимн всему прекрасному, молодому, свободолюбивому, восстающему против косности и насилия.

Коцюбинский и во второй своей новелле «На камне» рас­сказывает о горькой доле татарской женщины. Если русской женщине предоставлялось право свободного общения с людь­ми, если она «лазала по горам и лесам, заходила в мечеть, то правоверная дочь Аллаха не смела переступить порог мечети, словно нечистая тварь», с горечью пишет Коцюбинский в но­велле. Сцены трагической гибели героев новеллы на­поминают сюжеты крымских легенд. Вот, например, картина смерти Фатьмы. «Над обрывом, как чайка, металась Фатьма. С одной стороны было море, с другой - ненавистный, непере­носимый мясник. Она видела его бараньи глаза, злые синие губы, короткую ногу и острый нож, которым он резал овец. Она в отчаяньи закрыла глаза и потеряла равновесие.Синий в желтых полумесяцах халат скользнул за скалу и пропал среди криков испуганных чаек ».

Новелла «На камне» изобилует живописным описанием пейзажа, экзотикой. «По голому серому выступу скалы лепи­лись татарские домики, сложенные из дикого камня, с плос­кими земляными кровлями, один над другим, будто сложен­ные из карт. Без оград, без ворот, без улиц. Все было черно и голо. На плоских кровлях группками сидели женщины и, слов­но пестрые цветы, украшали праздничными нарядами серый фон голого селения ».

Помимо высокого художественного достоинства обеих но­велл Коцюбинского вних ясно ощутимы социальные моти­вы, столь характерные для всего его творчества.

Следующий приезд Коцюбинского в Крым состоялся спу­стя 8 лет, в 1904 году. За эти годы писатель вырос как гражда­нин и художник. Им были созданы такие тонко психологи­ческие, разнообразные по темам произведения, как «Поеди­нок», «Куколка», «Дорогой ценой», «Ведьма» и другие, отражающие предреволюционные настроения во всех клас­сах общества.

На этот раз в Крым писатель приехал в поисках новых актуальных тем, пользуясь летним отпуском. После недолго­го пребывания в Севастополе и Алупке он вместе с женой направился в глубь крымского заповедного леса, где у исто­ков реки Альмы в тесном и диком ущелье приютился женс­кий монастырь Косьмы и Дамиана. Резкий контраст между величавой прелестью крымского леса и нравами монастыр­ской обители послужил поводом создания новеллы «В греш­ный мир».

Под стать обстановке и описание природы в новелле: «По целым дням и ночам сыпал и сыпал снег и, наконец, засыпал ущелье.Засыпал дороги, засыпал леса, долину и Альму. От всего света отрезал. А когда тучи разорвались и осели на горы, пал с неба холод, словно гнев божий. Трещалив испуге деревья, трещала церковь, вянули сестрички... Тайком, по но­чам, проваливаясь глубоко в холодный снег, они собирали в лесу сучья и согревали кельи ».

И как контраст мрачным сценам монастырской жизни зву­чит концовка этой самой поэтичной из крымских новелл. Перед четырьмя послушницами, изгнанными измонастыря, раскрывается гармония красок и звуков утреннего леса. Куль­минацией этого эпизода является панорама моря и Алуштин­ской долины. «Они вдруг остановились. Ослепли. Море света залило им глаза. Перед ними лежал тот далекий грешный мир, из которого они бежали когда-то - заманчивый, весе­лый, весь в сиянии, как мечта, как сам грех. Далекое море открыло широкие объятия зеленой земле и радостно трепе­тало, словно живая небесная лазурь... И весь этот чудесный край плыл куда-то в море теплого света в широком, беспре­дельном просторе ».

Покинув Косьмодамиановский монастырь, Коцюбинский отправился в Бахчисарай «искать натуру», по его собствен­ному выражению. Творческим результатом короткого пребы­вания писателя в Бахчисарае явился его публицистический острый рассказ «Под минаретами». В нем он решительно вы­ступает против мракобесия и фанатизма того времени. Его симпатии на стороне молодого учителя Рустама, сторонника союза с русскими. «Надо показать, - говорит герой, - как живут другие народы, что они неневерные, а старшие братья, надо будить сознание ». Коцюбинский увидел, что татарская нация неоднородна, что в ней идет борьба различных соци­альных групп,что рождается новое прогрессивное сознание. Идет борьба не на жизнь, а на смерть. Поэтому страсти в рассказе так накалены, так выразительны его герои.

Эти последние крымские произведения «В грешный мир» и «Под минаретами» вошли в 1-й том рассказов Коцюбин­ского, выпущенный издательством «Знание», которым руко­водил Алексей Максимович Горький. «Книжку Вашу прочи­тал с большим наслаждением, с душевной радостью »,- писал он автору.

Свое последнее путешествие в Крым Михаил Михайло­вич совершил в июне 1911 года. На этот раз в Крым писателя привела тяжелая болезнь младшего сына - воспаление легких. Коцюбинские приеха­ли всей семьей и остановились в Симеизе, в доме купца Гафурова. Жили замкнуто, ходили пешком в Алупку, по окрест­ностям. Писатель чувствовал прилив свежих сил и сообщал в письме Аплаксиной «Физически чувствую себя хорошо, благодаря солнечным ваннам окреп. Почернел так, что ты не узнала бы меня. Хожу по горам без особой усталости ».

Духовная связь Коцюбинского с Крымом не обрывалась и за пределами его. Впоследствии он писал: «Эти края дали мне очень много впечатлений, и я с удовольствием вспоми­наю время своей службы в филлоксерной комиссии, хотя при­шлось пережить и немало горького ».

Популярность произведе­ний Коцюбинского за эти годы перешагнула пределы Украи­ны и даже России. Его переводили на другие европейские языки: польский, немецкий, итальянский, испанский. Он стал одним из передовых и образованных людей своего времени.

«Среди прозаиков 90-х годов, - писал о нем Иван Фран­ко, - на первом месте стоит Коцюбинский ».

Впервые побывав в Италии, он сравнивает красоту Неаполитанского залива с крымским побережьем и отдает явное предпочтение Крыму.

Спустя 2 года после поездки в Симеиз Михаил Михайло­вич скончался оттяжелой болезни сердца. Сказались труд­ные годы преследований полиции, напряженного труда, по­стоянной материальной зависимости. «Большого человека потеряла Украина, долго и хорошо будет помнить она его добрую работу », - писал Горький. И добавлял в статье, посвященной Коцюбинскому: «Чело­вечность, красота, народ, Украина - это любимые темы бесед Коцюбинского; они всегда были с ним, как его сердце, мозг, его славные ласковые глаза... Его украинское червонное сер­дце всегда было на родине, - ее скорбям и он жил, ее муками мучился ».

ЛИЦАР КРИМСЬКИХ ВИНОГРАДНИКІВ

"Крим зробив на мене таке враження(краса природи не тiльки вразила мене, а й пригнiтила), що я ходив тут як увiснi.. ."

(М.Коцюбинський)

З різних причини приїжджаютьдо Криму. Михайла Коцюбинського вперше сюди привела філоксера, шкідниквиноградників, що був особливо небезпечний наприкінці ХІХ століття. Самезавдяки кампанії боротьби з філоксерою письменник вдосталь напився краси нанашій, Богом осяяній землі. І, як солодкий виноград перетворюється у п"янкевино, так кримські враження письменника перетворювались у довершені художнітвори.
Вперше Коцюбинський приїхав до Криму у складі філоксерної комісії навесні 1895року, після трирічної роботи в Молдавії. Поселився в Сімеїзі, що на ту пору щене став модним курортом, але встиг покритися багатими виноградниками, більшачастина яких належала магнату Мальцову.
Спочатку робота на мальцовських виноградниках здалась Коцюбинському нескладною.Разом з ним працювали солдати, що належали до протестантської секти менонітів,серед яких письменник відчував себе самотнім. Незабаром Михайло Коцюбинськийперебрався до Кастрополя, але і там не зміг позбавитися депресивного стану:"...нудьга жере мене, чогось мені сумно, журно та нудно у цьому розкішномузакутку ..." Пригнічувала й надмірна увага агентури поліції до йогоперсони. Скоро самотність стала нестерпною.

На щастя, восени її порушиланаречена Михайла Коцюбинського Віра Дейша, з якою довкілля вмить перетворилосьу казку. Особливо пам"ятною для обох стала прогулянка в урочище Святої Трійці(24 вересня), яку молодята пізніше згадували як важливу віху в їхній спільнійдолі. Віра Дейша поїхала з Криму 29 вересня, а Михайло Коцюбинський затримавсяна роботі аж до листопада. День за днем він обробляв виноградники Сімеїза,Кастрополя, Кучук-Коя, Кікенеїза. На зимовий сезон членам філоксерної комісіївипадав відпочинок, який він розпочав у колі родини на Вінниччині. Вдруге доКриму Михайло Коцюбинський та Віра Дейша, яка вже стала його дружиною,приїжджають 1896 року.

Свою тимчасову домівку молоде подружжя влаштувалов Алупці, а в червні вони оселяються в Алушті, звідкіля Коцюбинський повідомляєБ.Грінченкові: "Живеться нам в Алушті так собі; місця тут гарні, читать єщо (московські журнали) - та тільки мені ніколи й читать. Роботи (не такроботи, як ходіння) так багато, що часом ледве дихаю". Дійсно, приходилосьчасом щодня проходити д овиноградника до 30 верст, до того ж дошкуляла "спека африканська".Однак, вдома його чекаладбайлива дружина, яка знімала втому своєю ласкою і турботою. Коцюбинськівинаймали окрему дачу, щодня купались в морі. Але у вересні Віра Устинівнавиїхала до Вінниці, і тепер за письменником стежила тільки невсипуща поліція.Після від"їзду дружини Коцюбинський намагався їй писати майже щодня, гостровідчуваючи свою самотність і розполовиненість, миттєвості перетворювались длямолодого чоловка у вічність. Місяць без дружини Коцюбинський (в листах вінпідписувався Муся) називав "своєю ерою" "без Віри", влистах позначаючи її так: "день1-й", "день 2-й" і т.д.

Ці послання відкривають ніжне,любляче серце письменника, його душевну близькість з дружиною. Крим надовгозберігся в пам"яті Коцюбинських, і літню відпустку 1904 року вони вирішилипровести саме тут, сподіваючись благотворного впливу тих чарівних вражень, якіне забули протягом восьми років. Тиждень подружжя мешкало в Севастополі, апотім здійснило подорож по Південному березі Криму, зупиняючись в знайомихмісцях, де колись працювала філоксерна комісія: в Алупці, Алушті. Пізніше улисті до М.Мочульського Коцюбинський признається, що головною метою йоговідвідин Криму 1904 було відвідати Козьмо-Дем"янівський монастир. Письменникмав намір поступити в нього послушником, "надягти на себе підрясник, ходитидо церкви, їсти і спати разом з братією", щоб зібрати матеріал дляповісті, сюжет для якої вже народився і вимагав наповнення живимиспостереженнями.

З прикрістю він довідався, щона ту пору монастир став уже жіночим. Тому з-під його пера вийшло тількиоповідання "В грішний світ", написане "з відчаю". Алепрагнення поповнити свою скарбницю вражень для подальшої творчості гналописьменника далі, і він продовжив свої пошуки в Бахчисараї. Кримськотатарськийколорит цього міста не обманув сподівання письменника, відкритого для іншихкультур. Остання зустріч М.Коцюбинського з Південним берегом Крим відбулась1911 року. Спочатку три дні він з сім"єю перебував у Севастополі, один - вЯлті, а потім влаштувався в Сімеїзі, який на той час дуже змінивя, перетворившисьна майже утопічне місто-сад. Позитивний вплив приморського клімату змусивписьменника продовжити свій відпочинок в Криму, але "рослинне" життявтомлювало його, хотілось відшукати нові теми, задля чого планував виходити поночах з рибаками у відкрите море. Нерідко вибирав для прогулянок гірськімаршрути, двічі ходив з дітьми в Алупку.

Незабаром творчі плани змусилиписьменника залишити сім"ю в Сімеїзі і виїхати пароплавом в Одесу, а звідти закордон, в Карпати, які обіцяли йому очікуване натхнення. Та покидав вінпрадавню таврійську землю з вдячністю до південного сонця. Неповторні пейзажіПівденного берега Криму нерідко оживали в пам"яті Михайла Коцюбинського.Кримські спогади повсякчас супроводжували його під час закордонних мандрівок.Навіть на курорті в Італії, письменник згадував Сімеїз, коли любувавсяцвітінням дроку, палаци Константинополя здавались йому схожими наБахчисарайський, берег в Ніцці нагадував Алушту, а море в Криму він вважавкрасивішим, ніж в Італії.

Ім"я Михайла Коцюбинського стало символом високихздобутків українського письменства початку ХХ століття, і нам слід пишатись, щовін залишив свої золоті сліди на Південному березі Криму, зумів відтворити йогобагатонаціональний колорит у своїй творчості.

Олександра Вісич , кандидат філологічнихнаук,ст.науковий співробітник ЯІЛМ.

Новелла «Intermezzo» - один из лучших произведений Г. Коцюбинского. Его можно считать лирическим монологом самого автора. Замысел написать такое произведение возник в писателя во время отдыха в селе Кононивка на Полтавщине. Поводом к написанию и темой произведения послужили события 1905 года. Художественно освещая тему революции и ее поражения, Г. Коцюбинский высказал свое идейно-эстетичное кредо: литература - явление естетики, но она призвана до изображение « верной картины разных сторон жизнь» и его глубокого философского, социального, психологического, исторического осмысления

Лирический герой произведения - художник, писатель. Уставши многочисленными «надо», бесконечными « тебе нужно», он пробует вырваться из железных рук города, убежать подальше от человеческой боли, ужаса, грязи, от бытовой банальности. От безмиру человеческой боли и тревоги герой ощущает нарастание своего эмоционального отупения, неестественного духовного равнодушия. Человеческое горе, ужас переполнили его душу и он не воспринимает их как зло. Он привык к ним. А это для писателя недопустимо. Поэтому хочется «заслонить уха», «запереть свою душу», «кричать: здесь вход не свободный». Именно поэтому он побросает город, людей, их тревоги и идет у безлюдья, тишину и чистоту. Среди роскошной природы имеет намерение (хоть и не высказывает этого) восстановить силы. Здесь минуют дни его «Intermezzo» (отдыха). Однако ужас преследования не сразу побросает лирического героя. Почти как психологический срыв воспринимается его поведение в пустом доме Даже здесь он не заверении) в том, что «не отклонятся двери… так немножко, с легким скрипением и из неизвестной тьмы, такой глубокой и бесконечной, не начнут выходить люди… все те, что составляли в мое сердце, как к собственному укрытию, свои надежды, гнев и страдания или кровавую жестокость зверя». И когда перед глазами проходят все вбитые и повишани, что из них «вытекла кровь в маленькую дырку от солдатского шарика», те, что их «завивали в белые мешки, качали на веревках в воздухе, а потому составляли в неважно прикрытые ямы, откуда вас выгребали собаки…»,- тогда сознается в найганебнишому, недопустимому для художника: «Вы видите, я даже не краснею, лицо мое белое, как и у вас…». Лирический герой знает причины своего психологического залога: «…ужас высосал из меня всю кровь. Я не имею уже капли горячей крови и для тех мертвецов, среди которых вы идете, как кровавый призрак. Проходите! Я устал!».

И время и мир природы, в котором «сомкнулись краями две половины - одна зеленая, вторая голубая - и заперли в себе солнце, словно жемчужину» (полная изолированность от людей), постепенно начинают лечить его утомленную душу. Тонкий знаток красоты природы, ее художник, он любуется «соболиной шерстью ячменей», «шелком колосистой волны срибноволосого овса», «голубой рекой лена», «волнистыми позвоночниками пшеницы», «белой пеной гречки». Его душа вбирает у себя всю привабу нив в июне и исполняется положительными эмоциями. С наслаждением по целым дням лирический герой слушает небесные пения птиц, наблюдает, как жаворонки «бросают с неба на поле свою сверлящую песню».

Красота природы - найчаривниша и най могущественная сила «И песня имеет в себе что-то отравляющее. Будит жадность. Чем больше слушаешь, тем более хочется слышать», - высказывается лирический герой о своем искреннем увлечении птичьими хорами

Философское осмысление могущества природы и красоты наблюдаем при спивставлений ее величия с «нуждающейся кучкой соломенных стрих» села, что его «обняли и здушили зеленые руки». К сожалению, в это сравнение часто вносился классовый подтекст, которого в произведении Г. Коцюбинского нет.

Восстановив силы, покой своей души, лирический герой ловит себя на мысли о возможности встречи с человеком, ее горем. Но это его уже не пугает. И встреча состоялась. Она прозвучала диссонансом к прекрасным дням короткого отдыха на лоне роскошной природы. Крестьянин рассказывал, а фантазия художника дорисовывала «груду черных соломенных стрих», «девушек в туче пыли, которые возвращают из чужой работы», «бледных жинок..,», «…детей вперемешку с голодными псами». Это была реальная картина украинского села. Писатель не воспринимал ее как чужую беду, не ограждался от нее. Наоборот - встреча с крестьянином враз зажгла душа глубоким сочувствием к человеческому горю, к голодным детям, которых « почему-то не забрала горячка», к крестьянину, которого « раз в неделю становой бьет по лицу» за то, что хотел иметь землю и во время революционных событий заявил о своем праве на нее. И более всего лирического героя повелели «Intermezzo» поражает продажность и измена: «Был тебе приятель и единомышленник, а теперь, может, продает тебя украдкой. Оторвешь слово, как кусок сердца, а он бросит его собакам». Умом и сердцем, преисполненным любви, сожаления сопереживания за людей, которые « в темноте жрут друг друга», лирический герой хочет изменений. Он хочет, чтобы были «молния и гром». «Пусть освежится небо и земля, Пусть потухнет солнце и засеет Другое».

С такими настроениями художник идет снова к людям

Я всегда с большим удовлетворением читаю произведения Г. Коцюбинского. Это необыкновенный. Писатель-Патриот, вдумчивый и тонкий исследователь, истинно непревзойденный мастер художественного слова, творец социально-психологической новеллы. Одна из наиболее известных его новелл - «Интермеццо». Это не ради развлечения. И понять его, не прочитав вдумчиво и внимательно, глубоко не осмыслив каждую часть, невозможно. Но поняв, сразу ощущаешь большое наслаждение и вдохновение, которые дает это произведение.

Заголовок новеллы происходит от названия музыкального произведения произвольного строения, которое выполняется оркестром между отдельными частями оперы. Я поняла, что Коцюбинский переосмыслил этот срок и вложил у него другое содержание. Интермеццо у Коцюбинского - это перерыв, передышка, это время, когда герой набирается сил для новой работы и борьбы.

Это произведение - об участии интеллигента-демократа, художника по призванию в освободительной борьбе народа, что продолжительная во времена жестокой реакции царизма. Новелла написана Коцюбинским в 1908 году. Это было время реакции - жестоких расправ русского самодержавия с революционерами и бунтовщиками. Тюрьмы были переполнены вчерашними искателями правды, полиция и жандармы, военно-полевые суды совершали расправы и самосуды: стреляли, вешали, били. Именно времена политической реакции Г. Коцюбинский создает «Интермеццо». Это за это явление выделили великого художника слова. Она является следствием его работы над вопросами о назначении литературы, о моральном лице художника, есть ярким, глубоким ответом тем, кто стремился свести литературу к игрушке, лишить ее большой общественно-воспитательной силы.

Лирический герой новеллы воплощает идейные и моральные качества всех лучших художников всей эпохи. Внутренний мир беспредельно глубокий и значительный. Кровная связь с народом, глубокое ощущение человеческого горя, пламенная любовь к Родине, тонкое понимание красоты природы, наблюдательность и реалистическое отображение жизни, стремление к освобождению трудящихся - такие характерные особенности литературного героя произведения.

Лирическую новеллу «Интермеццо» называют поэмой души. Содержание ее - не своеобразное поэтическое отражение внутреннего состояния художника. Для лирического героя произведения странствие на природу - отдых, возможность обновить физические и моральные силы. У него, чуткого и впечатлительного художника, ослабли струны души от ужасов окружающего мира (столыпинская реакция, горе народа). Он хочет забыть о страдании хоть на миг, но «железная рука города» тянется за ним, лицо людей проступают во тьме сквозь стены и оставляют в его душе «следы моих подошв». Герой произведения идет на поле, но и там, смотря на овчарок Аверкия и Ирепова, не может отогнать воспоминания о повешенных, человеческие цепи и овеянную мечтой волю. Гладит руками «соболиную шерсть ячменей, шелк колосистой волны», целуется с васильками, небом, тучками, пьет теплый, целебный напиток солнца. Это дает ему сил, ощущение себя как неотъемлемой частицы могущественной природы.

Кульминацией произведения является встреча лирического героя с крестьянином. Ослабленные струны его души снова натаскивают, и он ощущает себя готовым к жизни и борьбе. Может, пережив тяжелый душевный кризис, герой способен возвратиться к активной жизни. И ярким доказательством этого может быть встреча с человеческим горем. Они встретились, стояли молча и минуту смотрели друг на друга. Лирический герой проверяет свою готовность возвратиться к людям. Ему самому будто не верится, что он может снова воспринимать человеческое горе. Он снова поворачивается к нему, чем жил раньше: душа , струны натянуты. Гармонии достигнуты. Итак, не это не бегство, а лишь интермеццо - временная передышка, нужен для беспокойства, который и получил герой, общаясь с природой.

Кононевские поля, которые на Полтавщине, стали тем звеном в цепи жизни, которую Коцюбинский метко назвал «интермеццо». Именно они дают герою произведения успокоения. Так как лишь в природе существует гармония, которой постоянно ищет , и без этой гармонии в душе невозможно нормальное человеческое существование. От нервных разладов, депрессии, стресса можно избавиться. Для этого нужно идти к природе.

Такое содержание новеллы Коцюбинского «интермеццо». Природа - это, может, последнее звено для тех, кто потерял душевное равновесие, веру в собственные силы, веру в . Я искренне благодарен писателю за его прекрасное, жизнеутверждающее произведение, которое научило меня одолевать жизненные трудности, не впадать в отчаяние при любых сложных жизненных обстоятельствах, любить людей и жизнь, кланяться солнцу и неистовым ветрам - жить и бороться.

Новелла «Intermezzo» занимает особое место в творчестве М. Коцюбинского. Она написана в грустные времена, когда после свободолюбивого революционного прорыва в политической и художественной жизни Российской империи наступило время реакции, когда многие из прогрессивных художников и политических деятелей заявлял о необходимости тактики ожидания, когда литература отвернулась от современности и искала темы в идеализированном прошлом или в откровенных извращениях индивидуализма и эгоизма.

Название «Intermezzo» происходит из итальянского. Когда-то это был музыкально-театральный термин, обозначавший музыкальное произведение, которое исполнялось в перерыве между актами пьесы или оперы. Используя термин как название новеллы, Коцюбинский обратился к прямому значению слова. Он означает «перерыв», и это совпадает с философским содержанием новеллы. Перерыв - время остановиться, осмыслить сделанное, поразмышлять на вечную тему призвание художника, его ответственности перед собой и народом. Коцюбинский уже использовал своеобразную форму философско-психологической прозы в новелле «Цвет яблони» и стихотворениях в прозе «Из глубины». Новелла «Intermezzo» является вершиной этой формы в творчестве писателя.

Сюжет новеллы внешне прост: лирический герой приезжает в село с целью передохнуть, задуматься, прислушаться к музыке природы. Любовь к родной земле, острое восприятие ее красоты помогают человеку собраться с силами, восстанавливают стремление к борьбе, а главное - помогают глубже понять себя. Герой Коцюбинского, наслаждаясь пением жаворонков и мелодией полей, анализирует свой внутренний мир и приходит к выводу, что изоляция, индивидуализм, одиночество - не для него. «Я не могу разминуться с человеком. Я не могу быть одиноким». Эти слова как будто вводят новую тему в музыку новеллы. Сила природы не может отвлечь художника от людей, умирающих на прекрасной земле. Он прячет в сердце «страдания и боли, разбитые надежды и отчаяние» обиженного народа. Эта боль олицетворяется в новелле в образе «обычного мужика», что дрался за землю, а теперь имеет лишь лоскуток, который не сможет накормить семью. Народное горе предстает перед художником реальной, беспомощным, беззащитным человеком, и Коцюбинский знает, для чего Бог дал ему талант и мастерство. Ничтожность девиза «искусство для искусства» становится ясной.

Перерыв заканчивается, герой на некоторое время погрузился в мир природы, напился из ее источников, насладился солнцем, которое он любит больше всего. Солнцепоклонник - так назвали Коцюбинского после появления «Intermezzo». В этом йменні есть еще одна сторона: солнце для Коцюбинского - символ свободы, любви к жизни и человека, символ победы над мраком реакции.

Новелла «Intermezzo» - одно из выдающихся произведений в украинской литературе. Это творческое кредо великого художника, его видение взаимоотношений жизни и поэзии, общества и искусства, воплощенное в прекрасные образы, обрисованные богатой и чистой языке.