Барятинский кавказская война. Генерал-фельдмаршал князь А.И

Высшая честь, которая может быть оказана русскому князю - доблестно сражаться за Россию - так считал человек, о котором пойдет речь в данной статье. Чтобы добиться этой чести он решился на поступок, понять который многие его современники не смогли. Большинство ныне живущих людей не поймут его поступок никогда - князь Александр Иванович Барятинский отказался от одного из самых крупных состояний Российской Империи ради продолжения своей военной карьеры, пика которой он достиг в 1859 году, приняв капитуляцию многолетнего предводителя повстанцев имама Шамиля.

Во все Ивановское

Князья Барятинские по преданию ведут свою родословную от гордого князя Михаила Черниговского, не покорившегося монгольским захватчикам. Фельдмаршал, появившийся на свет в мае 1815 года в имении Ивановское Курской губернии, считался Рюриковичем в двадцатом колене. Предки Александра Ивановича помимо знатности рода были людьми незаурядными и стойкими поклонниками европейского типа женской красоты. Иван Сергеевич, дед покорителя горцев, сражался с пруссаками в Семилетней войне и попал в плен под Цорндорфом, но вскоре был отпущен. В начале екатерининского правления он состоял одним из воспитателей наследника Павла Петровича и вскоре женился на голштинской принцессе, именовавшейся в России Екатериной Петровной. В приданое невесты входили и роскошные курские имения в Рыльском уезде, которые Петр Великий некогда подарил еще не изменившему гетману Мазепе. Иван Сергеевич Барятинский впоследствии стал известным дипломатом и возглавлял посольство в Париже.

Его сын Иван Иванович, отец фельдмаршала, с 13 лет служил адъютантом у Потемкина, штурмовал Варшаву в составе суворовских войск, недолго служил при дворе Павла I, после чего продолжил семейную традицию — стал дипломатом и последовательно женился на двух иностранках. Служа в Лондоне под началом графа Семена Романовича Воронцова, Барятинский обвенчался с Мэри Деттон, дочерью лорда Шерборна. Английская супруга вскоре скончалась, и в Мюнхене, куда Ивана Ивановича назначили посланником, он сочетался браком с баварской графиней Марией Келлер. Союз этот оказался прочным — за восемь лет у супругов Барятинских появилось на свет семь детей — четыре мальчика и три девочки.

Первенца Сашу повидавший мир отец не хотел видеть ни придворным, ни военным, ни дипломатом — слишком жестокие нравы царили в высших сферах. Выйдя в отставку, Иван Иванович постарался сделать из курского имения просвещенный и райский уголок — почти 20 тысяч крепостных были надежным источником дохода, а приобретенные за рубежом обширные познания в аграрном и садово-парковом деле, искусстве и музыке стали основой нового ведения хозяйства, сделавшего владения Барятинских центром хозяйственной и культурной жизни всей Курской земли.

Отец мечтал сделать из старшего сына финансиста или агронома и воспитывал его по заветам британских педагогов. Когда будущему фельдмаршалу исполнилось восемь лет, ему был подарен маленький плуг, и уроки пахоты гармонично сочетались с изучением языков и прочими премудростями солидного домашнего образования.

"Князь Б-й"

Отец умер, когда мальчику едва исполнилось десять лет. Безмятежное детство быстро закончилось — в 14 лет его отправили в московский пансион, а в 16 Барятинский избрал военную стезю. В июне 1831 года он стал юнкером кавалергардского полка, а вскоре был направлен в школу гвардейских юнкеров и подпрапорщиков, где тесно сошелся с Мишелем Лермонтовым. Проделки юных повес, включавшие в себя амурные похождения, кутежи и просто мелкое хулиганство, забавляли весь Петербург. В юношеской поэме Лермонтова "Гошпиталь" проказник Барятинский прозрачно выведен как "князь Б-й". Ему ничего не стоило на спор прожечь собственную руку до кости, список покоренных им девиц был обширен и разнообразен, а самые злые языки толковали о его намерении жениться на дочери Николая I Марии. Как-то Барятинский и его приятели сорвали народные гуляния — в разгар празднеств на Неве в строй нарядных суденышек врезался странный черный челн с черным же гробом на борту. К мистическому ужасу публики, гроб внезапно сорвался и затонул. "Разбор полетов" происходил по высочайшему повелению, и юному князю влепили пять месяцев ареста.

Было ясно, что столь беспутному и отважному молодому человеку прямая дорога на Кавказ, где в стычках с горцами "золотая молодежь" активно перевоспитывалась. В марте 1835 года 19-летний корнет Барятинский прибыл в распоряжение генерала Вельяминова, а уже через полгода мог запросто сложить буйну голову: в ожесточенном бою с горцами на побережье Черного моря — пуля пробила ему бок и навечно застряла в кости.

В Петербурге сочли перевоспитание Барятинского успешным. Его не только произвели в поручики и наградили золотой саблей "За храбрость", но и определили в свиту наследника престола.

С начала 1836 года Александр Иванович неизменно сопровождал будущего императора Александра Николаевича в поездках по России и Европе. От манер недавнего разгильдяя и бездельника не осталось и следа. Два Александра тесно сдружились, и доверительные отношения с наследником предвещали князю роскошную карьеру при дворе или на ниве дипломатии. Но сильнее Петербурга и Парижа, Лондона и Вены Барятинского манил к себе Кавказ с его романтикой, неустроенным бытом, болезнями и каждодневной опасностью для жизни.

Гроза чеченцев

Кавказская война XIX века растянулась почти на полвека — с 1817-го по 1864-й. Несомненные успехи России в Закавказье настоятельно требовали завоевания горного перешейка между Каспийским и Черным морями, и задача эта поначалу казалась простой и безусловно выполнимой. Но горцы Чечни и Дагестана почему-то не желали покориться мощи "Белого царя" и приноровились вести изнурительную партизанскую войну.

Уже великолепному полководцу Алексею Петровичу Ермолову, пытавшемуся разрешить горский вопрос еще при Александре I, стало ясно, что регулярные и внешне успешные походы в горы никакого результата не дают — стоило войскам уйти, как сопротивление разгоралось с новой силой. Ермолов советовал не торопиться и методично закрепляться на территории повстанцев: строить крепости и дороги между ними, вырубать леса, найти верных союзников среди местных жителей. Но идея покорить Кавказ киркой, лопатой и топором была с недоумением встречена в Петербурге. Понадобилось почти 20 лет после отставки Ермолова, последовавшей в 1827 году, прежде чем наместник на Кавказе Михаил Семенович Воронцов вернулся к идеям Ермолова. Бесконечная война с умным, расчетливым и изворотливым Шамилем должна была закончиться — на карту была поставлена честь империи.

Полковник Барятинский с 1845 года служил под началом Воронцова, не гнушаясь на первых порах командовать батальоном. В сентябре 1845-го в сражении близ села Анди Александр Иванович смело рвался вперед в авангарде войск, пуля пробила ему голень навылет. Отправляясь в следующем году в Европу на лечение, он по просьбе фельдмаршала Паскевича ненадолго заехал в мятежный вольный город Краков и быстро "разобрался" с восставшими было поляками.

В Петербурге Барятинский старался не появляться — лучше кровавые стычки с горцами, нежели насильный брак, пусть и по доброму совету самого императора. Князь владел более чем 15 тысячами крепостных душ и считался одним из самых завидных женихов России. Императрица Александра Федоровна и военный министр Александр Иванович Чернышев подыскали Барятинскому подходящую невесту — Марию Столыпину. Николай I с этим выбором согласился и осенью 1848 года вызвал Барятинского в столицу. Жениху к тому времени присвоили генеральский чин и назначили флигель-адъютантом. Хитрый князь, прознав об этой затее, покинул Кавказ заблаговременно, доехал до Тулы, дождавшись, когда царский курьер с предписанием благополучно проскочит мимо, а затем со спокойной душой вернулся воевать с горцами.

Но не таков был и Николай, чтобы отказаться от задуманного. По Петербургу носились слухи, что император страшно зол на князя. Его перепуганная мать написала сыну о своих тревогах. Делать нечего: как раз под самый новый 1850 год Барятинский наконец появился в Петербурге. Затем он на два дня заперся в своем дворце, а потом, повелев нагрузить сани подарками, сказал матери, что поедет поздравить маленьких племянников, детей брата Владимира. Приехав в дом к брату, Александр Иванович вместе с остальными подарками положил на зеленую лапу нарядной елки конверт из плотной бумаги и сказал: «А это тебе, братец…»

На следующий день Петербург гудел, подобно улью, — все передавали друг другу ошеломляющие подробности о содержимом конверта. Оказалось, что там находились бумаги на право владения принадлежавшим Александру Ивановичу богатейшим наследством, полученным им от отца в качестве старшего сына. Князь добровольно и с легким сердцем отказывался от всего движимого и недвижимого имущества, и в том числе от бесценного Марьинского дворца со всеми его бесчисленными сокровищами.

Себе князь взамен оговорил «100 тысяч рублей, уплату долгов в 136 тысяч рублей, ежегодную ренту в 7 000 рублей» и — это уже шутки ради — «по мере надобности на один кашемировый халат». Так, в одно мгновенье этот богатейший в России человек превратился в простого служивого, живущего на казенное жалованье. Понятно, что дело с женитьбой мгновенно расстроилось. Барятинский остался верен семейному девизу: «Бог и честь». Сам он внутренне, и не без основания, гордился этим поступком и в минуту откровенности как-то сказал знакомому: «Я самому государю не поддался. И какому государю!»

Несмотря на высочайшее неудовольствие, карьерный рост убежденного холостяка не прекратился. Воронцов высоко ценил его, и за восемь лет Барятинский проделал путь от командира батальона до начальника главного штаба русских войск на Кавказе. С воцарением Александра II препятствия к возвышению князя отпали сами собой — в 1856 году царь назначил старого друга наместником на Кавказе с неограниченными полномочиями. Без протекции монарха окончить войну с горцами едва ли удалось бы. Для Александра Ивановича это была большая честь и большая ответственность. «Трудиться буду, чтобы оправдать великую милость, счастье и великую честь для меня».

Барятинский тратил на покорение Шамиля треть военного бюджета страны, против чего категорически возражало министерство финансов. Министр иностранных дел князь Горчаков резонно полагал, что после Крымской войны эскалация боевых действий на Северном Кавказе вызовет осложнения в отношениях с Англией и Турцией. Император колебался и даже собирался одно время приостановить войну на год-два и попытаться замириться с Шамилем. Барятинскому стоило большого труда уломать Александра II не вступать с имамом в политический диалог — последствия этого шага были вполне очевидны: покорить воспрянувших духом горцев было бы практически невозможно.

Барятинский подходил к войне основательно и творчески. Противник никогда не был для него диким племенем. Александр Иванович основательно изучил обычаи местного населения и старался максимально полно использовать их для блага империи. Он в первую очередь заботился о репутации русской власти среди горцев. Победа Барятинского стала во многом следствием его устойчивой популярности. Неудивительно, что после назначения князя наместником Шамиль строго запретил распространять благожелательные слухи о русском генерале. На фоне сурового имама, которого неизменно сопровождал палач, Барятинский, путешествовавший в обществе казначеев и звонкой монеты, выглядел крайне привлекательно. В условиях, когда разворовывать средства "на восстановление Чечни" было некому, наместник щедро одаривал мирных горцев, наиболее видных из них приближал к себе, а самых воинственных использовал в имперских целях, позволяя их отрядам промышлять против воинов Шамиля. Бойцам таких вооруженных формирований долгих объяснений не требовалось — нападая на единоверцев, они рассчитывали прежде всего на богатую добычу.

Барятинский создал достаточно стройную теорию "военно-народного" управления на Кавказе. Прямое императорское правление здесь невозможно, должно править косвенными методами на основе вековых традиций. Мирные чеченцы и дагестанцы в состоянии сами поддерживать порядок на своей земле, мешать их обычаям и вере не стоит, за одним лишь исключением — Барятинский во что бы то ни стало стремился искоренить кровную месть.

Не считал нужным наместник и попусту размахивать большой русской дубинкой. Вверенные ему войска полководец тщательно оберегал от бессмысленных потерь — зимой 1857 года при занятии Аргунского ущелья погибло менее ста солдат и офицеров, а штурм Ведено в 1859-м унес жизни 36 человек — величины ничтожно малые в сравнении с кавказской мясорубкой прежних кампаний.

Как и его великие предшественники, Барятинский проявлял о солдате истинную заботу. Еще будучи командиром полка, он за свои деньги закупил в Бельгии новейшие льежские штуцера. Оснащенные двумя стволами — гладким и нарезным, а также штыком, они почти идеально подходили для кавказских условий и защищали воина в бою от непредвиденных ситуаций. Модернизировав ермоловские приемы борьбы с горцами, Александр Иванович с зимы 1856/1857 года организовал методичное наступление на Шамиля. Три отряда — Чеченский, Дагестанский и Лезгинский, атаковали с разных сторон, лишая горцев возможности эффективно маневрировать. Воевали, как завещал Ермолов, лопатой и топором, — попытки противника вступить в непосредственные боевые действия жестко пресекались. В итоге земля горела не под ногами захватчиков, а под ногами вконец растерянных воинов ислама.

Больной и слабый Шамиль, больной и сильный фельдмаршал

Барятинский управился с Кавказом за три года — 26 августа 1856 года князь был официально утвержден наместником, 25 августа 1859-го в окрестностях аула Гуниб, сидя на камне, он принял капитуляцию от неуловимого доселе Шамиля. Товарищ юности Лермонтова остался в душе романтиком и все подгадал точно — на 25 августа приходился и день именин Александра II, и покорение Кавказа в этот день доставило императору дополнительный повод для радости.

Кольцо вокруг мятежных исламистов методично сжималось. Судьбу Чечни решил блистательный штурм Ведено в начале 1859 года, когда русские войска без особых потерь управились с 12-тысячной армией Шамиля. Укрывшись в горном Дагестане, имам вынужден был с ужасом наблюдать за железной поступью "гяуров". Летняя кампания 1859 года, спланированная ближайшим соратником Барятинского Дмитрием Милютиным, длилась менее полутора месяцев и закончилась торжественным актом капитуляции близ Гуниба. Война, длившаяся к тому времени 42 года, на этом, по сути, закончилась. Борьба с горцами на Западном Кавказе имела локальный характер и успешно закончилась весной 1864 года. Александр II в письме Барятинскому от 1 мая 1864 года подчеркнул решающий вклад своего старого друга в дело покорения Кавказа: "В этом деле заслуга и слава принадлежат Вам, ведь мы обязаны успехом системе, принятой Вами, и людям Вашего выбора. Достижение данного важнейшего результата кладет конец вековой войне, стоившей нам стольких людей и денег. Так что позвольте поблагодарить Вас от всего сердца".

За успехи на Кавказе Барятинский был удостоен орденов святого Георгия 2-й степени, святого Андрея Первозванного, почетного звания шефа Кабардинского полка, наконец, генерал-фельдмаршальского чина. Приняв под свое попечительство новые территории, кавказский наместник провел в жизнь ряд мер, направленных на внедрение новых форм управления краем, развитие здесь сельского хозяйства, распространение христианства. Дальнейшее было за его преемниками.

В 1859-м князь оказался на вершине славы. Его пожаловали в фельдмаршалы, завистники на время приумолкли, но на том карьера Барятинского по сути и закончилась. Прежние раны и суровая для русского организма кавказская погода подорвали здоровье наместника. В марте 1861 года на 45-летнего покорителя Шамиля было страшно смотреть: "Левая нога совсем онемела и начала сохнуть; подагра бросилась на мочевой пузырь; совершенная бессонница чрезвычайно ослабила больного; он страшно исхудал". В таких условиях следовало спешно оставить роскошную тифлисскую жизнь восточного сатрапа и уходить на покой. В декабре 1862-го Барятинский оставил должность наместника и более никаких серьезных должностей не занимал, если не считать формальные обязанности члена Государственного совета.

Но и в это время большой жизнелюб оказался верен себе. Его отъезд с Кавказа помимо хвори был связан с большим амурным скандалом. Он влюбился в молоденькую супругу своего адъютанта Екатерину Дмитриевну Давыдову, урожденную княжну Орбелиани, увез ее от супруга, с коим имел "карикатурную дуэль" и в конце концов женился. Детей от этого брака не было. По воспоминаниям Дмитрия Милютина, "Барятинский знал свою избранницу с детства и ухаживал за ней весьма своеобразно: Он всем говорил, что занимается докончанием ее воспитания и развитием ее ума чтением серьезных книг, для чего она и проводила у него целые вечера глаз на глаз. Странные эти педагогические занятия были известны всему городу, и, разумеется, было немало о них толков".

При дворе женитьба Барятинского восторга не вызвала, и отныне от большой политики он был отлучен, несмотря на неоднократные попытки вернуть утраченное влияние. Только покоренный им имам, очарованный личностью полководца, вплоть до смерти писал ему теплые и трогательные письма, подписываясь "больной и слабый Шамиль".

Много времени проводя на лечении за границей, Александр Иванович продолжал интересоваться военными и политическими вопросами, высказывая оригинальные мнения. В связи с военными реформами 1860 — 1870-х годов он вступил в полемику с военным министром Милютиным. "Суровый воин, солдат Божьей милостью, — писал о Барятинском военный историк А.Керсновский, — он своим "внутренним оком"... угадывал беды, которые несет родной армии новый, "нестроевой", уклад жизни, чувствовал всю опасность угашения духа, осуществляемого его бывшим начальником штаба". Особенно резко фельдмаршал критиковал новую систему военного управления за ее "бюрократизм", протестовал против казавшегося ему умаления власти главнокомандующего в "Положении о полевом управлении войск в военное время" (1868 год). Военная практика рассудила этот спор в пользу Милютина.

Во время австро-прусской войны 1866 года Барятинский предложил русскому правительству план военного союза с Пруссией с целью раздела владений Австро-Венгрии, но специальный секретный комитет при Александре II отверг этот план. В связи с русско-турецкой войной 1877 — 1878 годов многие высказывались за назначение главнокомандующим русской армией Барятинского, но, чтобы не создавать афронта Милютину, Александр II предпочел вверить этот пост своему брату, великому князю Николаю Николаевичу. Барятинский с волнением следил за событиями войны, по ее окончании возмутился итогами Берлинского конгресса, предрекал новый этап борьбы европейских держав на Балканах.

25 февраля 1879 года покоритель Кавказа скончался в Женеве в возрасте 63 лет, и только две русские газеты сочли нужным сообщить об этом. По завещанию его тело было перевезено в Россию и погребено в родовом имении — селе Ивановском Курской губернии. На его надгробной доске с родовым гербом Барятинских и девизом «С Богом и честью» начертано: «Генерал фельдмаршал. Генерал адъютант князь Александр Иванович Барятинский. Род. 2 мая 1815 года. Cкончался 25 февраля 1879 года».

Из древнейшего рода князей Барятинских, ведущего свою родословную от Рюриковичей, потомок Михаила Черниговского, давших России многих государственных, военных и иных деятелей. Но именно старший сын Ивана Ивановича Барятинского -Александр Иванович (1815- 1879 годы жизни), единственный, среди них стал выдающимся военачальником, дослужившимся до звания фельдмаршала и прославившимся ратными делами. Заслуги его перед Россией общепризнанны.

Правда, в молодости высокий, красивый, статный и остроумный князь слыл и картежником, и повесой, и любителем женщин, которые отвечали ему полной взаимностью. Иногда озорства заводили его слишком далеко. Однажды, где-то в середине 30-х годов, сам Александр Сергеевич Пушкин со своим приятелем Сергеем Александровичем Соболевским выручали "заигравшегося" поручика лейб гвардии Кирасирского полка от больших неприятностей, которые могли навредить его служебной карьере - и уж тогда не знаю, стал бы он фельдмаршалом или нет?! Пушкин и Соболевский обошли его взаимодавцев и уговорили их не губить молодого привлекательного офицера, и им удалось замять назревавшийся скандал.

Александру Ивановичу вообще везло на знакомство с литературными знаменитостями. Так, он был близким товарищем Лермонтова по Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Посещал дом Карамзина, где вращался в высшем литературном свете Петербурга. Был принят в самых блестящих литературно-музыкальных салонах столицы, собрал великолепную библиотеку.

И во дворце был своим человеком. В 1836-45 годах состоял при наследнике престола Александре Николаевиче, будущем императором Александром II, близко подружился с ним, что, естественно, также способствовало его быстрому продвижению по служебной лестнице. Словом, удачливым был во всех отношениях.

Но был и отличным офицером, храбрым, смелым, обладающим и волею, и непреклонностью. С 1845 года служил на Кавказе, командовал полком, бригадой, дивизией. Назначается начальником Главного штаба войск на Кавказе. Участвовал в Крымской войне и за проявленную воинскую умелость получил орден Св. Георгия 3-й степени. В 1857 году Александр Иванович - главнокомандущий всем Кавказским корпусом и наместник царя на Кавказе. В течение трех лет, сломив сопротивление войск Шамиля, а его самого взял в плен, за что удостоился ордена Св. Георгия 2-й степени. Дослужился до звания фельдмаршала, стал кавалером почти всех высших наград Российской империи. В 1862 году вышел в отставку и определен членом Государственного Совета.

В Марьино самозабвенно почитали Александра Ивановича. В честь его побед перед дворцом, на берегу пруда, был воздвигнут памятник "Орел". Перед фельдмаршалом трепетали его братья, подчас заслуженные генералы, и сестры. Даже властная Мария Федоровна побаивалась сына. Без предварительного разрешения никто из близких родственников не мог входить в его комнаты. Бывало, что такого разрешения они и не получали.

А с недавним врагом - Шамилем его связывали уважительные, дружеские отношения. Плененный им вождь непокорных горцев, некогда гордый и самовластный, живет в Калуге и шлет фельдмаршалу письма, свидетельствуя свое нижайшее почтение. Как о милости, просит о свидании. Приезжает в Марьино. Принимается очень радушно. В честь его посещения здесь установлен памятный знак.

Александр Иванович, требующий от всех беспрекословного повиновения с возрастом уже с трудом сходился с людьми, а старых соратников становилось все меньше и меньше. Но до конца жизни его связывали уважительные отношения с человеком сугубо штатским, притом моложе его почти на двадцать лет, с человеком, которого он отличал и которому был благорасположен. Это был немецкий художник Теодор Горшельт (1829-1871 годы жизни).

О нем стоит сказать подробнее, ибо только он оставил в своем творчестве Кавказскую войну и подвиги Русской армии, чем вошел в историю русского батального искусства. Он создал большой "Кавказский военный цикл" - из картин, акварелей и рисунков, и в широте, полноте и качестве этой темы никто из русских художников не может с ним сравняться. И главные его кавказские правоведения были собраны в Марьино: здесь как бы образовав единственный в своем роде его музей. Ныне эти картины и рисунки украшают собрания десятков музеев России. Но мало кто знает, даже из специалистов, кто же такой Горшельт и чем он прославил РОССИЮ. Заслуги его перед нашей страной и нашей армией еще не оценены.

Теодор Горшельт, которого в России уважительно именовали Федором Федоровичем - так он вошел и в нашу литературу,- родился в Мюнхене. Здесь же учился в Академии художеств, а затем у известного баталиста А. Адана. Любил путешествовать. Притом выбирал беспокойные, опасные для поездок страны. Побывал в Алжире, создав живописную алжирскую серию. Но мечтал побывать и на Кавказе. Даже написал картину на "кавказский" сюжет, вероятно на основе какого-то иллюстративного материала. Но она была полнейшей фантазией, ничего общего не имеющей с реальностью.

Наконец, в 1858 году, на деньги, полученные от продажи картин "алжирской" серии и с солидными рекомендательными письмами от русского посланника в Мюнхене графа фон Северина и известного в России художника А. И. Коцебу он прибыл в Тифлис и представил их главнокомандующему князю Барятинскому. Генералу понравился молодой, энергичный и жизнерадостный немец, и он определил его волонтером при своем штабе. Горшельт сразу показал себя не только прекрасным рисовальщиком, умеющим делать зарисовки в самых трудных военных обстоятельствах, но и храбрым человеком. Он наравне с русскими солдатами принимал участие в сражениях и весьма в них отличился. Он удостаивается высокими воинскими наградами - Орденами Св. Станислава 111-й степени с мечами. Св. Анны 111-й степени также с мечами и Крестом в честь победоносного завершения Кавказской войны. Большая честь для штатского человека, тем более иностранца. Горшельт очень этим гордился. А "по высочайшей воле" он назначается академиком батальной живописи Петербургской Академии художеств.

В 1862 году он приглашен в свиту императора Александра II во время его поездки по Кавказу, о чем написал большую картину со множеством портретных лиц. Позже, в составе свиты Альбрехта Прусского, побывал в Баку и на Каспии. В 1863 году, всячески обласканный в России, он возвращается в Мюнхен и создает множество рисунков на кавказские темы. Принимает участие как художник во франко-прусской войне, в том числе в сражении под Страсбургом. Скоропостижно умирает 3 апреля 1871 года от дифтерита.

Теодор Горшельт увековечил свое имя только произведениями, посвященными Русской армии и русскому солдату - этим и вошел в историю русского искусства... Горшельт "глубоко понял,- писал известный критик А. Пряхов,- и воспроизвел тип простого русского солдата, тип этих атомов, из которых и в конце концов складывается батальная слава России, особенности и достоинства, которые прямо коренятся в нашем национальном характере".

"Пленный Шамиль перед главнокомандующим князем А. И. Барятинским
25 августа 1859 года" Т. Горшельт 1863 г.

Теодор Горшельт создал много картин, акварелей и рисунков, посвященных Кавказской войне. Наиболее известны - "Штурм укреплений Гуниба", "Пленный Шамиль перед главнокомандующим князем А. И. Барятинским 25 августа 1859 года", "Горец на краю обрыва", "Горец с белой лошадью". "Русская артиллерия на Чечне", "Возвращение казаков с пленными", "Рынок в Тифлисе", "Русский передовой пост", "Переправа через реку", "Гнедая лошадь А. И. Барятинского",- Александр Иванович был страстным "лошадником".

Уже после смерти художника были изданы в Петербурге в 1886-1896 годах 6 выпусков с рисунками "Кавказского похода". Кстати, издание было осуществлено на средства великого князя Георгия Михайловича, покровительствующего творчеству Горшельта, а тираж альбома был куплен Александром III и подарен Петербургской Академии художеств. Горшельт обладал и незаурядным литературным талантом - его "Записки из дневника" публиковались в нескольких номерах журнала "Пчела" за 1877 год. Его портрет в офорте исполнил художник Л. Е. Дмитриев-Кавказский.

Кавказские произведения Горшельта принесли ему европейскую известность. Несколько его кавказских работ экспонировались в 1869 году на Всемирной художественной выставке в Мюнхене и были отмечены Золотой медалью. Но главную свою награду - Большую Золотую медаль он получил в 1867 году на Международной художественной выставке в Париже - за картину "Штурм укреплений Гуниба". Теперь это полотно находится в Курском краеведческом музее. Она сильно пострадала во время Великой Отечественной войны, но в 1951 году была отреставрирована прекрасным художником и реставратором А. Д. Кориным.

Теодор Горшельт был хорошо знаком и с родственниками Александра Ивановича. Даже выполнял их заказы.

Так, по просьбе Владимира Ивановича Барятинского он написал главные свои картины "Штурм укреплений Гуниба" и "Пленный Шамиль перед главнокомандующим князем А. И. Барятинским 25 августа 1859 года". Очевидно бывал он и в Марьино, сделал несколько рисунков, но нынешнее их местонахождение мне неизвестно.

Теодор Горшельт дружил с В. В. Верещагиным. В 1871 году Василий Васильевич приехал в Мюнхен, чтобы найти здесь хорошую мастерскую для работы над своей Туркестанской серией картин. И Горшельт предоставил ему свою большую и просторную мастерскую. Верещагин очень сблизился с Горшельтом. Их объединяло прежде всего общее понимание задач и принципов реалистического искусства. Сближало их, конечно, и то, что они участвовали в войнах, и свое искусство посвятили Русской армии, русскому солдату. Верещагин восхищался его высоким профессионализмом, писал: "Его рисунок, вкус, вся его натура и темперамент... были истинно художественными".

Еще вспоминает, "что в последний мой приход к Горшельту он нервно просил сказать правду: "Не яичница ли это?" - рисунок акварелью баварского солдата под Страсбургом ранним утром. "Правду скажите, пожалуйства, правду!" - приставал он". Со своей стороны я еще прежде приставал к нему с просьбой правды о том, сколько времени он работал с некоторыми своими рисунками. "Только говорите правду,- просил я его,- художники всегда подвирают, уменьшают, чтобы казаться гениальными и работающими легко". Он подумал и сказал: "Этот рисунок я делал 7 дней, то есть 7 дней приходил на то же место". Ну вот спасибо,- ответил я ему,- а то эти обыкновенные ответы "полчаса", два часа и проч. приводят меня в отчаяние. Я так тихо рисую, мне все так трудно дается, что я принужден считать себя каким-то тупицею сравнительно с другими, уверяющими, что труднейшие наброски они делают в 1-2 часа. Я употребляю на все громадный труд, только скрываю его!" "Может быть, за эту откровенность Горшельт и был потом очень откровенен со мной".

К сожалению, эти дружеские отношения оборвались скоропостижной смертью Горшельта, о чем Верещагин очень горевал.

Ефграф КОНЧИН. "Марьино". Август восемнадцатого". Курск. 2001 г.

Происхождение

Брак оказался прочным - за восемь лет у супругов Барятинских появилось на свет семь детей - четыре мальчика и три девочки: Ольга (р.1814), Александр (р.1815), Леонилла (р.1816), Владимир (р.1817), Мария (р.1818), Анатолий (р.1821), Виктор (р.1823).

Отец обладал обширными владениями (в Курской и Харьковской губерниях у него было более 20 т. душ). Семья поселилась в Курском имении - селе Ивановском Льговского уезда, где была выстроена огромная усадьба-дворец Марьино (ныне дворцово-парковый ансамбль «Марьино»). Дворец пользовался большой известностью в России. Его даже посетил император Александр I.

Ранние годы

Александр родился в Ивановском в 1815 году. Он был старшим сыном. Получил прекрасное домашнее образование. Отец не хотел делать из сына ни военного, ни придворного, ни дипломата.

В 1825 году, когда Александру было 10 лет, князь Иван Иванович умер. Мария Федоровна тяжело перенесла смерть мужа. Когда Александру исполнилось 14, Мария Фёдоровна повезла его вместе со вторым сыном Владимиром в Москву для «усовершенствования в науках». Воспитанием обоих братьев занимался известный в то время педагог англичанин Эванс, преподававший юношам «классиков и литературу».

Военная карьера

После переезда в 1831 году в Санкт-Петербург у юноши созрело желание поступить на военную службу. Выдержав серьёзную борьбу с родными, он, при содействии императрицы Александры Фёдоровны, на 17-м году жизни поступил в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров с зачислением юнкером в кавалергардский полк, над которым шефствовала императрица Мария Фёдоровна. В школе он учился вместе с Михаилом Лермонтовым. Обучение длилось два года.

Окончив школу, 8 ноября 1833 года произведён в корнеты с зачислением в лейб-кирасирский Наследника Цесаревича полк.

Александр вёл бурную жизнь, присущую гвардейской молодежи. Петербургский высший свет полнился слухами о любовных похождениях молодого корнета Барятинского. В разговорах о скандальных романах Барятинского все чаще стало мелькать имя дочери императора, великой княжны Марии Николаевны.

В марте 1835 года личным распоряжением Николая I Александр Барятинский был командирован на Кавказ в Кабардинский егерский полк действующей армии. С отличием участвовал в делах закубанских горцев, ранен пулей в бок. В том же году он вернулся в Петербург и по возвращении был награждён золотой саблей с надписью «За храбрость».

1 января 1836 Барятинский назначен был состоять при Наследнике Цесаревиче Александре (впоследствии императоре Александре II).

Александр Барятинский был одним из друзей Жоржа Дантеса. В октябре 1836 года последний даже сватался к сестре Жоржа Марии, но получил отказ. В феврале 1837 года после роковой дуэли его сочувствие было целиком на стороне противника Пушкина. Это видно по его письму к арестованному на гауптвахте Дантесу, где, сетуя о том, что «вследствие строгости караульных офицеров» он не может больше его посещать, Барятинский заверяет его: «верьте по-прежнему моей самой искренней дружбе и Тому сочувствию, с которым относится к вам вся наша семья». Письмо подписано: «Ваш преданный друг».

С 1839 года - адъютант цесаревича Александра.

24 марта 1845 по Высочайшему повелению уже в чине полковника снова отправился на Кавказ, где продолжалась Кавказская война. После многих поражений 1840-1844 годов, Николай I и Генеральный штаб предприняли попытку одним решающим ударом сломить сопротивление кавказских горцев, прорвавшись и захватив в Терской области селение Дарго, где укрепился Шамиль.

30-летний Барятинский был назначен командовать 3-м батальоном Кабардинского егерского полка. Военный поход на Дарго начался 31 мая.

13 июня при поражении войск Шамиля близ селений Гогатль и Анди Барятинский проявил особенные отличия. Раненый пулей в голень правой ноги навылет, он остался в строю - и в награду за оказанные подвиги получил орден св. Георгия 4-й ст.

14 июня, при движении к Анди, 3-й батальон, под командованием князя Барятинского, блистательно атаковал 6-тысячное скопище горцев и выбил их, после кровопролитного боя, из завалов на высотах за рекой Годор.

6 июля 1 и 2-й батальоны находились при взятии Дарго и, участвуя затем 10 и 11 июля в отбитии транспорта, прикрывали с 13 по 20 июля отступление отряда через Ичкерийский лес.

За Даргинский поход все 3 батальона получили новые Георгиевские знамена, причём 1 и 2-й батальоны к старым надписям присоединили: «За взятие Анди 14 июня, Дарго 6 июля 1845 г.»; 3-й батальон получил надпись: «За взятие Анди 14 июня 1845 г.»

По возвращении в начале 1846 года в Петербург Барятинский для поправления расстроенного здоровья уволен убыл за границу; но проездом через Варшаву принял по поручению фельдмаршала кн. Паскевича командование над летучим отрядом, назначенным для преследования и истребления краковских мятежников. Поручение это Барятинский успешно выполнил в 5 дней.

27 февраля 1847 г., по возвращении в Россию, он был назначен командиром Кабардинского егерского полка - и затем принимал постоянное участие в военных действиях в Чечне.

6 июля 1848 года 3-й и 4-й батальоны Кабардинского егерского полка под начальством Барятинского участвовали во взятии аула Гергебиля.

23 июня 1848 года князь особенно отличился в бою при Гергебиле, за что награждён чином генерал-майора с назначением в свиту Его Императорского Величества.

В октябре 1850 года Барятинский назначен командиром Кавказской резервной гренадерской бригады; зимой следующего года участвовал в действиях Чеченского отряда, при чём близ Мезенинской поляны разбил наголову атаковавшие его превосходящие силы неприятеля. 2 апреля 1851 года Барятинский был назначен командиром 20-й пехотной дивизии и исправляющим должность начальника левого фланга Кавказской линии, - и с этим вместе открылось для него более обширное поприще для самостоятельных действий, обнаруживших вполне рельефно его блестящие дарования. Энергичный и вместе с тем систематический образ действий, которого он держался в Чечне - главной арене деятельности Шамиля, постепенное, но неуклонное движение вперед с твердым упрочением русской власти на раз занятых пространствах - все это представляло как бы новую эру в Кавказской войне.

6 января 1853 года Барятинский назначен был генерал-адъютантом, а 5 июля того же года - исправляющим должность начальника главного штаба войск на Кавказе, а вслед за тем утвержден в этой должности.

В октябре 1853 года он, из-за болезни князя Бебутова, был командирован в Александрополь для заведования действующим на турецкой границе корпусом; 24 июля 1854 года участвовал в блистательном бою при Кюрюк-Дара, за который награждён орденом св. Георгия 3-й ст. 6 июня 1855 года Барятинский назначен состоять при Его Императорском Величестве, а затем ему поручено временное командование войсками в Николаеве и окрестностях.

С 1 января 1856 года он состоял командующим гвардейским резервным пехотным корпусом, а в июле того же года назначен главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом (впоследствии наименованным Кавказской армией) и исправляющим должность кавказского наместника; в последней должности он утверждён 26 августа 1856 года по производстве в генерала от инфантерии. Вступив в управление краем, по всему пространству которого велась нескончаемая война, стоившая России огромных жертв людьми и деньгами, кн. Барятинский оказался вполне на высоте своего назначения. Единство действий, направленных к одной общей цели, неуклонная последовательность в ведении их, выбор таких сподвижников, как Д. А. Милютин и Н. И. Евдокимов, - все это увенчалось блестящими результатами. Через 3 года по назначении Барятинский наместником весь восточный Кавказ был покорен и в 1859 года неуловимый дотоле Шамиль был взят в плен.

Заслуги эти доставили кн. Барятинский орден св. Георгия 2-й ст. и св. Андрея Первозванного с мечами.

Одновременно с решительными действиями на Восточном Кавказе велась энергичная война и в западной части этого края, приведшая к покорению многих племен, живших между рр. Лабой и Белой. За новые успехи Барятинский произведен в генерал-фельдмаршалы и назначен шефом Кабардинского пех. полка. Беспрерывная боевая деятельность и труды по управлению краем совершенно расстроили здоровье и прекратили блестящую карьеру князя: 6 декабря 1862 г. он был уволен, согласно прошению, от занимаемых им должностей с оставлением членом Государственного совета.

В 1871 г. Барятинский зачислен в кирасирский Её Величества полк и назначен шефом 2-го стрелкового батальона. Германский Император также почтил заслуги Барятинского, назначив его шефом гусарского № 14 полка германской армии. Последние дни своей жизни Барятинский провёл за границей и умер в Женеве на 48-м году службы. Был женат на княжне Елизавете Дмитриевне Орбелиани (1833-1899). Имел сына Кирилла (1871-1937).

Память

В честь А.И. Барятинского были названы:

станица Барятинская - ныне станица Горячеисточненская, Чечня
улица Барятинская - центральная улица Петровск-Порта (ныне ул. Буйнакского, г. Махачкала)
улица Барятинского - ныне ул. Комсомольская, Ставрополь
улица Барятинского - ныне ул. Ленина Дербент
улица Барятинская - ул. академика А.Ализаде (быв. Фиолетова), Баку
улица Барятинская - ул. Чантурия (быв. Джорджиашвили), Тбилиси
улица Барятинская - ул. У.Димаева (быв. Дзержинского), Грозный
улица Фельдмаршальская - ул. Штыба, Владикавказ
переулок Барятинский - ныне пер. Нахимова в Одессе
железнодорожная станция Драбово-Барятинская ДрабовУкраина

Генерал-фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский

Князь Александр Иванович Барятинский, бывший Рюриковичем в пятнадцатом колене, родился и вырос в обстановке невиданной роскоши. Таким состоянием, которое завещал ему отец, обладали в России немногие. Чтобы не уронить своей чести, он отказался от него, предпочтя добиться другой — великой, по его понятиям, чести — чести быть воином, доблестно сражавшимся за Россию.

Главнокомандующий Кавказской армии, наместник Кавказский генерал-адъютант князь А. И. Барятинский, В. Ф. Тимм, Русский художественный листок.

В 1811 году князь Иван Иванович Барятинский стал одним из состоятельнейших людей России, унаследовав многочисленные имения и около 35 тысяч крепостных душ. Тайный советник, камергер и церемониймейстер двора Его Императорского Величества Павла I почти сразу после этого события принял решение оставить государственную службу с тем, чтобы целиком погрузиться в семейную жизнь, которая ему, надо сказать, удалась, и предаться, наконец, любимым своим занятиям, ведь на это никогда не хватало времени. А интересов, пристрастий и душевных склонностей у него была масса. Воспоминания и архивные документы рисуют Ивана Ивановича по-европейски образованным вельможей, любителем наук, искусств, талантливым музыкантом и даже ученым-агрономом.

Так что, воодушевленный полной свободой, он затеял выстроить себе новую усадьбу в имении Ивановское, в двадцати пяти верстах от города Рыльска, что в Курской губернии. Огромные средства и отменный вкус помогли Ивану Ивановичу в короткий срок создать в глухой провинции величественный дворцово-парковый ансамбль.

«Комнаты в усадьбе исчислялись сотнями, — вспоминал очевидец, — и каждое из этих помещений поражало роскошью отделки, коллекциями, достойными королей, собраньями картин знаменитых итальянцев и французов, атмосферой праздничности, открытости, художественной утонченности и в то же время высокой аристократичности».

Один из кабинетов дворца с коллекцией картин и оружия.

Фото 1909 года.

И все же главным своим богатством Барятинский считал прелестную жену Марию Федоровну, урожденную Келлер, чьим именем он и назвал свою знаменитую усадьбу, а также семерых детей: троих девочек и четверых мальчиков. Они, появляясь в Марьино на свет один за другим, незаметно для глаз родителей подрастали в его 180 комнатах и залах.

"Портрет княгини Марии Федоровны Барятинской с дочерью Ольгой"

Княгиня Мария Фёдоровна Барятинская, урожд. Келлер (1793-1858) с сыном Владимиром (1817-1875)

Сам отец многочисленного семейства, родившийся в Париже, с самых юных лет прославился своей красотой. Во французской столице был даже магазин с вывеской, на которой был представлен его портрет, сопровожденный надписью «У русского красавца ».

Князь Иван Иванович Барятинский,Луиза Элизабет Виже Лебрен

И все рожденные в этом браке дети вполне достойно поддержали репутацию «красивых Барятинских». Они были очень дружны между собой и жили в полном согласии с родителями и окружающим их миром. Тогда еще никто не знал, что самое блестящее будущее ожидает первенца супругов — Александра, появившегося на свет в 1815 году. Несмотря на то что князь не хотел видеть старшего сына ни военным, ни придворным, домашнее образование он получил прекрасное.

Шардон Маргарит-Луиза. Портрет князя А.И. Барятинского в детстве. 1817 г.

Когда Александру было 10 лет, князь Иван Иванович умер. Мария Федоровна тяжело перенесла смерть мужа, но упавшие на ее плечи заботы заставили собрать все душевные силы и продолжать жить ради детей. Когда Александру минуло 14, Мария Федоровна повезла его вместе со вторым сыном Владимиром в Москву для «усовершенствования в науках».

Княгиня Мария Фёдоровна Барятинская, урожд. Келлер (1793-1858

Christina Robertson

Воспитанием обоих братьев занимался известный в то время педагог англичанин Эванс, преподававший юношам «классиков и литературу». И все же спустя два года Александр выразил желание пойти на военную службу и в июне 1831 года, по приезде в Петербург, был определен в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров с зачислением в Кавалергардский полк. И практически сразу начал проявлять совершенно необъяснимую неусидчивость, недисциплинированность и как следствие — «слабые успехи в науках».

Школа юнкеров. Рис. Лермонтова

Внутренний двор Юнкерской школы

Небрежность в учении перешла и в небрежность на службе. Дисциплинарная полковая книга полнилась записями о взысканиях за разного рода «шалости». В результате за молодым князем Барятинским закрепилась слава кутилы, повесы, участника попоек и скандальных историй. Никаких денег, щедро выдаваемых матушкой, не хватало на уплату вечных карточных долгов. Однажды выпутаться из подобного долга Барятинскому помогли Пушкин и его друг Сергей Соболевский.

П. Восновский,Александр Сергеевич Пушкин

Портрет С. А. Соболевского. 1832,Карл Брюллов

Его практически невозможно было представить в огне и копоти боя, зато сколько угодно — в парадных перестроениях на Марсовом поле или в вихре вальса с очередной обольстительницей. Николай I был наслышан о своевольном поведении молодого князя, более того, ему стало известно, что «Барятинский был очень протежируем одной из дочерей императора... Так как отношения между ними зашли несколько далее, чем это допустимо, то император Николай, убедившись в этом воочию, выслал князя Барятинского на Кавказ...».

Гагарин Григорий Григорьевич

Об этом романе князя Александра известно очень немного. Барятинский, очевидно, не на шутку увлекшись Великой Княжной, вовсе не считал себя недостойной партией — в его жилах текла кровь Рюриковичей.В литературе о Барятинском можно прочитать, что он оказался высланным на Кавказ по воле императора, но существует и такое мнение, что он отправился туда по собственному желанию. Так или иначе, но весной 1835 года 20-летний князь Александр Иванович, будучи в чине корнета Лейб-Кирасирского Наследника Цесаревича полка, прибыл в район военных действий. И практически сразу же окунулся в совершенно другую жизнь. На Кавказе уже почти два десятилетия шла не прекращавшаяся ожесточенная война. « Тут прошли целые поколения героев, — писал В.А. Соллогуб, — тут были битвы баснословные. Тут сложилась целая летопись молодецких подвигов, целая изустная русская Илиада... И много тут в горном безмолвии принесено безвестных жертв, и много тут в горном безмолвии улеглось людей, коих имена и заслуги известны только одному Богу ».

Войска А.П. Ермолова на Кавказе

Взятие крепости Карс

К тому времени, когда на Кавказ прибыл родовитый корнет Барятинский, население этого края, по всей вероятности, прочно забыло о словах российского императора Александра I, обращенных в свое время к добровольно вошедшим в состав России горцам: «Не для приращивания сил, не для корысти, не для распространения пределов и так уже обширнейшей в свете империи приемлем мы на себя бремя управления, а для того, чтобы утвердить правосудие, личную и имущественную безопасность и дать каждому защиту закона ». Вышло так, что весь Кавказ стал единым фронтом, тем краем, где жизнь русского солдата и офицера становилась случайностью, а гибель — делом обычным, будничным.

Оставление горцами аула (Пётр Грузинский)

Горцы (Франц Рубо)

Шли годы, и продолжающаяся литься кровь и незначительные успехи в «замирении» враждебного края порождали отношение к Кавказу как к месту бесполезной гибели. Этого края многие боялись, старались избегнуть. Красоты природы, многократно воспетые лучшими нашими поэтами, контрастировали с той смертной тоской, подчас с ужасом, которые здесь испытывали русские в мундире. Эти чувства, наверное, можно было усилием воли победить, но не испытывать вовсе — нельзя. У многих сдавали нервы. В своем очерке «Кавказец » однокашник Барятинского по юнкерской школе Михаил Лермонтов писал: «...Ему (офицеру-кавказцу. — Прим. автора) хочется домой, и если он не ранен, то поступает иногда таким образом: во время перестрелки кладет голову за камень, а ноги выставляет «на пенсион»; это выражение там освящено обычаем. Благодетельная пуля попадает в ногу, и он счастлив. Отставка с пенсионом выходит... »

Барятинский явно не намерен был гнаться за подобного рода пенсионом — под добротным сукном его офицерского мундира оказалась добротная человеческая порода. Там, на воюющем Кавказе ни за фамилию, ни за богатство укрыться было невозможно, там все эти земные привилегии во внимание не принимались. Барятинский, словно сдирая с себя коросту столичного баловства и пустозвонства, лез в самые горячие места. Его храбрость называли «замечательною» . Во время многочисленных стычек с горцами он «многократно получал сквозные пулевые ранения », говорили, что «живот князя Барятинского, как решето ».

Его храбрость, выносливость и способность стойко и терпеливо переносить боль поражали даже его многое перевидавших боевых товарищей. Впрочем, этому феномену можно было найти свое объяснение. Был случай, когда в бытность свою еще в Петербурге Лермонтов в узком товарищеском кругу высказал мысль, что «человек, имеющий силу для борьбы с душевными недугами, не в состоянии побороть физическую боль ». Услышав это, Барятинский, «сняв колпак с горящей лампы, взял в руку стекло и, не прибавляя скорости, тихими шагами, бледный прошел через всю комнату и поставил ламповое стекло на стол целым, но рука его была сожжена почти до кости, и несколько недель носил он ее на привязи, страдал сильною лихорадкою» .

Тяжкая рана ружейной пулей в правый бок, остававшаяся там, кстати, до самого конца его жизни, возвратила Барятинского в Петербург. С Кавказа он прибыл поручиком, награжденным почетным для каждого русского офицера Золотым оружием «За храбрость». В 1836-м после пройденного курса лечения он был назначен состоять при Государе Наследнике Цесаревиче. Три года, проведенных им в путешествии с наследником по Западной Европе, сблизили их чрезвычайно и положили начало многолетней дружбе с будущим императором Александром II.

По возвращении в Петербург опаленный огнем кавказских сражений красавец Барятинский снова быстро вошел в большую моду. П.В. Долгоруков в «Петербургских очерках» пишет: «Барятинский был блистательным женихом во всех отношениях; все матушки, имевшие взрослых дочерей на сбыте, единогласно пели ему всевозможные акафисты, и в петербургском высшем кругу было принято за неопровержимую аксиому: «Александр Барятинский такой блестящий молодой человек! ».

Александр Иванович Барятинский,Moritz Michael Daffinger

Однако наследник величественного Марьино и прочих родовых сокровищ, красавец-герой Кавказской войны, ставший в 1839-м адъютантом Его Императорского Высочества, держался стойко. Ничто не могло заслонить в его сознании картин воюющего Кавказа — он не мог, да и не хотел забывать своих верных и испытанных товарищей по оружию.

В марте 1845-го, уже в чине полковника, Барятинский снова прибыл на Кавказ. В качестве командира батальона Кабардинского полка он принял участие в Даргинской экспедиции, организованной русским командованием против войск имама Шамиля.

Изо дня в день, постепенно и, может быть, даже исподволь, начинал складываться его, ставший впоследствии незаменимым, богатый опыт не только боевого офицера, но человека, который в какой-то момент обнаружил в себе неподдельный интерес к жизни и нравам тех людей, для которых этот край являлся родиной. Барятинский стал серьезно изучать характер, обычаи и традиции горцев. Это, в свою очередь, заставило его во многом критически взглянуть на отношение к Кавказу высшего петербургского военного начальства, а также на то, как следовало бы строить политику по отношению к кавказцам. И в этом Барятинскому в немалой степени помог опыт выдающихся «кавказцев», полководцев А.П. Ермолова и М.С. Воронцова.

Портрет А. П. Ермолова кисти П. Захарова-Чеченца, примерно 1843 год.

Михаил Семенович Воронцов,Виллевальде Богдан Павлович

В ожесточенной битве, случившейся во время захвата Андийских высот, Барятинский, в который уже раз, проявив чудеса офицерской доблести, вызвал неподдельное восхищение Главнокомандующего русскими войсками графа Воронцова, представившего его за этот ожесточеннейший бой к Георгию IV степени. И этот же бой принес ему очередное тяжелое ранение — пуля попала ему в правую ногу, но он не оставил поля битвы, продолжая сражаться до конца.

Экспедиция к Дарго,Сцена Кавказской войны кисти Франца Рубо

И снова — Петербург, и снова — непреодолимая тоска по оставленному Кавказу. Александр Иванович, несомненно, осознавал, что именно этот суровый край переродил его, как человека. Покоренный величием духа людей, делавших здесь свое мужское дело во имя державы, он почитал за честь навсегда слиться с этим воинским строем. Произошло даже внешнее отторжение Барятинского от себя прежнего. Управляющий его имением Марьино В.А.Инсарский писал, до какой степени потряс его вид возвратившегося князя: он состриг свои знаменитые блондинистые кудри, на лице суровом и серьезном уже залегли морщины. Ходил он чуть согнувшись, опираясь на палку. В светских гостиных его теперь видели редко. Люди, наводнявшие их, стали ему абсолютно неинтересны. Если Барятинский где-то и появлялся, то в основном в театре или на музыкальных вечерах, поклонником которых он оставался, как и в былые годы.

В феврале 1847 года его назначают командиром того самого Кабардинского полка, с которым за годы, проведенные на театре военных действий, он успел уже сродниться, к тому же он был произведен в чин флигель-адъютанта, а в июне 1848-го, примерно отличившись в битве при Гергебиле, стал уже генерал-майором с зачислением в свиту Его Императорского Величества. Впрочем, император, по достоинству оценив боевые заслуги князя, совершенно неожиданно для последнего, решил «облагодетельствовать» его окончательно, а именно: женить на выбранной лично им невесте из рода Столыпиных. По мнению царя, лучшей партии для красавицы-фрейлины при сказочном богатстве князя трудно было сыскать.

"Штурм укрепления Ахты в 1848 г." Бабаев Полидор Иванович.

Встретив на одном из балов мать Барятинского, Николай сообщил ей, что князю высочайше разрешен внеочередной отпуск, и попросил ее написать об этом сыну. Однако истинные замыслы императора кое-кому уже стали известны...

Когда Барятинский доехал до Тулы, там его ожидал брат Владимир. Александр Иванович теперь знал причину царской «милости». Неделя шла за неделей, а он в Петербурге все не появлялся, ссылаясь на внезапно открывшуюся болезнь. Когда вышеозначенный отпуск, наконец, подошел к концу, Барятинский известил царя о том, что он, бесконечно благодаря Его Величество за оказанное доверие, возвращается в боевое расположение, а с родственниками повидаться приедет как-нибудь в другой раз. Не на шутку взбешенный император послал вслед ослушнику фельдъегеря с извещением о продлении отпуска.

Владимир Иванович Барятинский

Неизвестный художник

Но Барятинский, предвидя такое развитие событий, просто-таки пулей несся на Кавказ, хотя царский посланец все же сумел догнать его в Ставропольской губернии. Князь вынужден был написать царю письмо, в котором выражал недоумение по поводу того, чем заслужил он такое внимание Его Величества, и попутно замечал, что, находясь рядом с местом службы, считает абсолютно нецелесообразным поворачивать обратно.

Портрет Императора Николая I

Санкт-Петербург. Невский проспект Зимой, фрагмент, литография, Музей истории Санкт-Петербурга,Шарлемань А.И

Себе князь взамен оговорил «100 тысяч рублей, уплату долгов в 136 тысяч рублей, ежегодную ренту в 7 000 рублей» и — это уже шутки ради — «по мере надобности на один кашемировый халат». Так, в одно мгновенье этот богатейший в России человек превратился в простого служивого, живущего на казенное жалованье. Понятно, что дело с женитьбой мгновенно расстроилось. Барятинский остался верен семейному девизу: «Бог и честь ». Сам он внутренне, и не без основания, гордился этим поступком и в минуту откровенности как-то сказал знакомому: «Я самому государю не поддался. И какому государю! ..»

Летом 1856 года Барятинский был назначен командующим Отдельного Кавказского корпуса и сначала (с 1 июля 1856 года) «исправляющим должность Наместника», а уже в августе того же года — Наместником Кавказа с производством в генералы от инфантерии. Будь жив Николай I, ему бы никогда, несмотря ни на какие заслуги, не стать первым лицом на Кавказе. Но, заняв по смерти отца трон, новый монарх Александр II просто не видел «для роли русского проконсула на Востоке » более подходящего человека, нежели Барятинский.

Портрет Императора Александра II

Для Александра Ивановича это была большая честь и большая ответственность. «Трудиться буду, чтобы оправдать великую милость, счастье и великую честь для меня ». Он понимал, что затяжное кровавое противостояние на Кавказе требовало завершения, и завершения победного. Но как, какими средствами, какими силами?

Князь Барятинский Александр Иванович

Барятинский предложил разделить Кавказ на военные округа, поставив во главе каждого командующих. Всем им предоставлялись большие права, особая же ставка делалась на инициативу и умение брать ответственность на себя. Было также предложено срочно нарастить численность сосредоточенных на кавказском театре войск. Инициативы Барятинского по первости не встретили поддержки со стороны как военного, так и финансового ведомства. Откуда брать деньги? Да и время ли для решительных действий? Не испортят ли эти меры отношения с Европой? Не выгоднее ли будет законсервировать эту злосчастную войну до лучших времен? Под давлением министров заколебался и Александр II — шутка ли, на кавказские дела Барятинский просил чуть ли не треть военного бюджета страны. Но тут уж сам «проконсул» пошел в наступление на монарха.

Кавказ, Иван Константинович Айвазовский

То, о чем он говорил, выглядело почти ультимативно — надо отнестись к Кавказской войне как к делу первейшей государственной важности или, отказавшись от нее, поставить крест на русском влиянии в этом регионе. Вялотекущие, разрозненные и малосильные военные операции только скомпрометируют Россию в глазах того кавказского населения, которое готово примкнуть лишь к тому, кто победит. А победить должна Россия. Тогда мирные чеченцы и дагестанцы увидят в ней надежного защитника, что окончательно подорвет влияние Шамиля. Пребывать же на Кавказе по принципу «не мир — не война » — значит перечеркнуть результаты многолетних усилий Российского государства по оставлению Кавказа за собой. И Александр уступил этому напору, пообещав всяческую поддержку.

Барятинский перешел к мощной наступательной тактике. Каждая военная операция разрабатывалась и обсуждалась до мельчайших деталей. Главнокомандующий презирал те якобы победные наскоки на противника, которые не давали русским войскам никаких стратегических преимуществ, но приносили немалые и бессмысленные потери. Теперь главная задача для него состояла в том, чтобы с минимальными потерями и по возможности быстро усмирить Кавказ, а еще и в том, чтобы нейтрализовать посягательства на Кавказские территории Англии, Персии и Турции, которые также стремились распространить на них свое влияние.

Занковский И.Н. «Дорога на Верхний Гуниб» (1860-80е)

К концу лета 1858-го Большая и Малая Чечня были заняты и Шамиль с остатками верных ему войск вынужден был отойти в Дагестан. В скором времени на его территорию были предприняты массированные наступления, и в августе 1859-го состоялся завершающий акт многолетней драмы, известной как «Кавказская война». Последнее прибежище имама Шамиля, расположившееся на горе Гуниб-Даг, было окружено плотным кольцом, помощи засевшим в горах ждать было неоткуда. 25 августа состоялся штурм аула Гуниб, Шамиль сдался на милость победителя.

Аул Гуниб в Дагестане,Иван Айвазовский

Вид с Кегерских высот, где во время осады Гуниба располагался командный пункт русской армии.

Александровский И.Ф. «Русский лагерь под Гунибом» (1895)

Айвазовский И.К. «Стычка ширванцев с мюридами на Гунибе» (1869)

Надо сказать, что имя Барятинского среди горцев уже было широко известно и произносилось с уважением — он неизменно был щедр, справедлив, с искренним уважением относился к кавказцам, способным работать, а не бандитствовать. Барятинский действовал, как дальновидный и опытный дипломат, ничем не оскорбив национальные чувства горцев и не раз подавая примеры полного доверия к людям честным и дельным. Он постоянно помогал местному населению и деньгами, и продовольствием, и медикаментами. Видимо, именно поэтому окруженный в Гунибе Шамиль напрасно взывал к жителям аула полечь как один, но не дать себя в руки неверных.

Имам Шамиль сдался графу Барятинский 25 августа 1859 Кившенко, Алексей Данилович (1851-1895),

Т.Горшельт. Пленение Шамиля в 1859 г...

Сейчас дата 25 августа 1859 года прочно забылась. Для России же того времени происходившее в Гунибе имело эпохальное значение. В три часа пополудни многотысячное войско ликовало. Над головами этих людей развевались победные стяги державы — идея того, что они делают великое государственное дело, наверное, и была залогом того, что «победа будет за нами». Эхо пушек Барятинского, салютовавших наступившему миру, докатилось до Москвы, Петербурга, Смоленска, до всех городов. Князь Александр Иванович за пленение Шамиля получил высшее воинское звание — фельдмаршала. Ему было 44 года...

Портрет Князя Александра Ивановича Барятинского.

А.И.Гебенс. Чины Императорской Главной квартиры. 1860. Холст, масло. ГМЗ «Царское Село». изображены: П.Н.Слепцов, А.И.Мусин-Пушкин, ротмистр А.М.Рылеев, граф Пален, граф К.К. де Ламберт, князь А.И.Барятинский, граф Н.Т.Баранов, граф В.Ф.Адлерберг, князь А.Ф.Орлов, Ф.И.Леклер, протопресвитер о. Бажанов, граф П.А.Шувалов, Ан.И.Барятинский

Еще три года оставался на Кавказе фельдмаршал Барятинский. Трудно было ожидать, что вот так, достигнув всего, Александр Иванович останется почивать на лаврах, не вписав еще какой-нибудь дерзкой строки в свою биографию. Так оно и случилось.

Князь Барятинский Александр Иванович

45-летний фельдмаршал и наместник Кавказа влюбился пылко, как бывает только в юности, хотя за это чувство заплатить ему пришлось дорого. Игра у Барятинского всегда складывалась крупная: чтобы не жениться на одной женщине, ему пришлось расстаться с богатством, чтобы жениться на другой — с постом наместника Кавказа. В мае 1860 года Александр Иванович отбыл с Кавказа в длительный отпуск за границу ввиду «расстроенного здоровья». Эта формулировка скрывала драматические перипетии его личной жизни: уж если чего и не сбылось, то это его мечтаний о любви «не для супружеских наслаждений, а ради того, чтобы с женой чай пить ». Нет, дело шло именно о любви.

Вот что писал об этой истории известный политический деятель граф Сергей Юльевич Витте: «...Среди его адъютантов был полковник Давыдов; он был женат на княжне Орбелиани. Княжна Орбелиани была невысокого роста, с довольно обыденной фигурой, но с очень выразительным лицом кавказского типа... Барятинский начал ухаживать за женой своего адъютанта Давыдова. Так как вообще князь Барятинский очень любил ухаживать за дамами, то никто и не думал, чтобы это ухаживание кончилось чем-нибудь серьезным. Окончилось же это ухаживание (в действительности) тем, что в один прекрасный день Барятинский уехал с Кавказа, до известной степени похитив жену своего адъютанта ».

Елизавета Дмитриевна Орбелиани (Барятинская; 1833—1899)

Наместник, подобно горцу, умыкнул и спрятал ненаглядную грузинскую княжну там, где бы у него не могли ее отнять строгие на этот счет российские законы. Вот что, в сущности, пряталось за словами «лечение за границей ». Понятно, что это бегство с чужой женой не предполагало скорого возвращения. На карьере надо было ставить крест: Барятинский подал в отставку, но получил ее только в 1862 году. Пришлось ему постоять и под дулом пистолета: оскорбленный муж приехал требовать сатисфакции. Фельдмаршал, дерущийся на дуэли, — это для бурной русской истории чрезвычайный случай. Поединок надолго перекрыл Барятинскому возвращение в Россию, по которой он страшно тосковал.

С Елизаветой Дмитриевной, урожденной княжной Джамбакур-Орбелиани, они прожили почти 20 лет. Князь умер в Женеве, но завещал похоронить себя в Курской губернии, в родовом селе Ивановское, что и было исполнено. На его надгробной доске с родовым гербом Барятинских и девизом «С Богом и честью » начертано: «Генерал фельдмаршал. Генерал адъютант князь Александр Иванович Барятинский. Род. 2 мая 1815 года. Cкончался 25 февраля 1879 года ».

Людмила Третьякова

http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/208/

http://commons.wikimedia.org/wiki

Князь Александр Иванович Барятинский (2 мая 1815 года; Ивановское, Курская губерния - 25 февраля 1879 года; Женева, Швейцария) - русский государственный и военный деятель, генерал-фельдмаршал, генерал-адъютант. В 1856-1862 годах главнокомандующий Отдельного Кавказского корпуса, затем Кавказской армией, и наместник на Кавказе. Проводя свой план методического продвижения, сломил сопротивление войск Шамиля и в 1859 году взял его в плен.

Биография

Происхождение

Александр Иванович принадлежал к аристократическому роду Барятинских. Его отец, князь Иван Иванович (1772-1825), был одним из состоятельнейших людей России, унаследовав многочисленные имения и около 35 тысяч крепостных душ. В 1813 году он сочетался браком с 20-летней баварской графиней Марией Келлер (1792-1858), племянницей российского фельмаршала Петра Витгенштейна. В православии она стала Марией Фёдоровной.

Семья поселилась в курском имении - селе Ивановском Льговского уезда, где для размещения молодой жены была выстроена образцовая усадьба Марьино. Дворец пользовался большой известностью в России. Его даже посетил император Александр I.

Ранние годы

Александр родился в Ивановском в 1815 году. Он был старшим сыном, получил прекрасное домашнее образование. Отец не хотел делать из сына ни военного, ни придворного, ни дипломата.

Военная карьера

В марте 1835 года личным распоряжением Николая I Александр Барятинский был командирован на Кавказ в Кабардинский егерский полк действующей армии. С отличием участвовал в делах закубанских горцев, ранен пулей в бок. В том же году он вернулся в Санкт-Петербург и по возвращении был награждён золотой саблей с надписью «За храбрость».

При цесаревиче Александре

Назначен состоять при наследнике цесаревиче Александре (впоследствии императоре Александре II). В 1839 году стал его адъютантом.

В круг общения Барятинского в эти годы входил Жорж Дантес. В октябре 1836 года последний даже сватался к сестре Барятинского Марии, но получил отказ. В феврале 1837 года после роковой дуэли сочувствие князя было целиком на стороне противника Пушкина. Это видно по его письму к арестованному на гауптвахте Дантесу, где, сетуя о том, что «вследствие строгости караульных офицеров» он не может больше его посещать, Барятинский заверяет его: «верьте по-прежнему моей самой искренней дружбе и Тому сочувствию, с которым относится к вам вся наша семья». Письмо подписано: «Ваш преданный друг».

Даргинский поход 1845 года

24 марта 1845 года по Высочайшему повелению уже в чине полковника снова отправился на Кавказ, где продолжалась Кавказская война. После многих поражений 1840-1844 годов, император Николай I и Генеральный штаб предприняли попытку одним решающим ударом сломить сопротивление кавказских горцев, прорвавшись и захватив в Терской области селение Дарго, где укрепился Шамиль.